Цветочное сердце. Кэтрин Бейквелл
Ксавье вытаскивал из шкафчиков пузырьки и большую зеленую банку. Ее он положил в саквояж для снадобий и закрыл его.
– Следуйте за мной, – велел Ксавье. – Я создам портал.
Он направился к кладовой, которая послужила нам вместо выбитой двери.
На непонятном мне языке, мелодичным, как колыбельная, голосом Ксавье запел двери, прижимаясь лбом к ее деревянному полотну. Несколько раз в жизни я видела, как учителя создают порталы, чтобы отправить меня проведать папу в Уильямстоне, но никогда прежде не слышала, чтобы портальное заклинание пели. С бешено бьющимся сердцем я прислушивалась к голосу Ксавье. Стоя рядом с ним, на миг снова почувствовала себя его подругой, вопреки страшной цели предстоящего посещения.
Когда он приоткрыл дверь, воздух наполнил тошнотворный цветочный аромат.
3
Я вошла в свою уютную гостиную. На столе с утра стоял разбитый чайный сервиз, на стене висела моя старая вышивка крестиком, на диване, где я его и оставила, лежал папа. Грудь его медленно вздымалась, из нее до сих пор пробивались цветы.
С круглыми от изумления глазами Ксавье остановился перед моим папой.
– Разрази меня гром! – пробормотал Морвин. – Это и впрямь азалии!
Я стояла в шаге от него, плотно сложив руки на груди, чтобы не дрожали.
Опустившись на колени, Ксавье отстегнул и откинул крышку своего саквояжа. Затем посмотрел на папу и осторожно прижал ладонь к его щеке.
– Мистер Лукас?
Папины глаза открылись, лоб сморщился от недоумения.
– Я… я забыл доставить вам цветы?
– Нет, сэр. Меня ваша дочь вызвала.
Папа улыбнулся, держа голову на поручне дивана.
– Она просто чудо. Вам нужно стать ее учителем.
Ксавье отвел взгляд.
– Ясно, полубредовое состояние. – Он склонился над азалиями, цветущими у папы на груди, осторожно потянул за темно-зеленый стебелек, но остановился, услышав резкий, испуганный возглас больного. Я вздрогнула, а Ксавье отстранился, поджав губы. – Возможно, корни ушли глубоко. – Он снова посмотрел на меня, наморщив лоб. – Если нам повезет, цветов, растущих внутри, у него не окажется.
Меня аж в холод бросило.
– Папа… он лепестки выкашлял. Думаете, у него внутри тоже что-то растет?
При мысли о таком по пищеводу у меня поднялась желчь. Моя магия наводнила папины легкие и сердце цветами, как паразитами…
– Возможно. – Из саквояжа со снадобьями Ксавье вытащил стетоскоп и легонько похлопал папу по плечу. – Сэр, если позволите, я хотел бы послушать ваше сердце.
«Ты виновата, ты виновата, ты виновата», – монотонно повторяла моя магия. Я с силой надавила на грудь ладонью, словно могла таким образом заглушить звук.
Ксавье прижал металлическую головку стетоскопа к папиному сердцу и ребрам.
– Сердцебиение у вас неровное. И что-то явно прослушивается в дыхательных путях. – Ксавье заглянул в саквояж,