Музыкальный стиль и жанр. История и современность. Марина Лобанова
часто используется тритон, под влиянием органной практики возникает манера дублировать органные голоса в октаву. Джованни Габриели вводит первые динамические указания, которые мгновенно становятся общераспространенными.
К концу XVI в. старое, нормативное, каноническое искусство перестает быть незыблемым авторитетом. Утверждается мнение, что «искусство контрапункта не может создать совершенного музыканта» (Д. Б. Дони) [102, 79]. Необходимость соблюдать правила поставлена под сомнение: «…по особому усмотрению композитором могут быть допущены исключения ко всякому правилу», – утверждает Джулио Каччини и требует «благородной небрежности» в пении – nobile sprezzatura [там же, 72].
Следовать ли старым нормативам или отказываться от них, соблюдать или нарушать правила – в этих вопросах заключался отнюдь не узкоакадемический смысл. По всей музыкальной теории и практике XVII в. прошла трещина, разделившая приверженцев музыкальных авторитетов и их ниспровергателей. Соблюдать правила – означает подчиняться законам старого искусства, создавать рациональную композицию, в которую нет до ступа произволу, бесконтрольности. Нарушать правила – быть «модернистом», руководствоваться артистическим порывом, создавать «неправильные красоты», возбуждающие душу и чувство. Два ответа на вопрос, следовать ли правилам, поляризуют не только лагери, установки барокко, но лишают уравновешенности, замкнутости, единоцентрия одну творческую систему, в результате чего художник может подробнейшим образом описать рецепты «разделения и смешения красок» и тут же опрокинуть эти, самим же им созданные, продуманные схемы, правила, нормы и закономерности, утверждая: «Правил в этой области быть не может, лишь опыт и дар могут руководить художником» [90, 396].
Ориентация на нарушение канонов не означала их полного ниспровержения. В культуре барокко существуют три основные зоны, различным образом ориентированные по отношению к ка нону. Для первой характерно полное неприятие хаотических вольничаний «модернистов», для второй – полное отрицание ценности любой новации, в третьей более или менее мирно уживаются элементы старой и новой систем.
Столкновение различных времен и миров внутри одной куль туры приводит к тому, что искусство перестает быть чисто эстетическим феноменом. В культуре эпох перелома существует не сколько возможностей поведения: во власти художника отвернуться от прошлого культуры, отвергнуть настоящее или попытаться их соединить. Здесь не логика искусства диктует поведение художника, а наоборот: художник способен логикой своего поведения моделировать культуру, определять ее развитие. В подобной ситуации деятельность художника обретает отчетливо экзистенциальную окраску. Его миссия становится особенно значительной, и, следовательно, повышается ответственность художника перед историей и культурой.
«Консерваторы»