Ныряющий кузнечик. Александр Николаевич Лекомцев
Ирина.
Понятно, что отставной майор, и учительница рисования и одновременно самобытная художница, в какой-то, степени рисковали, потому что с ними в купе ехали двое молодых людей: парень и девушка. Но они отправились погулять… по узкому коридору пассажирского поезда. И заверили, что уходят надолго. Их, юных, понять можно. Если несколько часов подряд сидеть в одном и том же месте, то скука одолевает. Стихийно. Поэтому молодые люди решил побродить по всему поезду, побеседовать со знакомыми, если таковые встретятся.
Вдруг Лемакина извлекла из своего небольшого кейса, стоящего у неё под ногами, несколько листов бумаги и простые карандаши.
– Я решила набросать эскиз будущего портрета, – поставила он в известность Палахова. – Потом это будет большая картина в масле. Она украсит гостиную в моей квартире.
– Мне приятно, – широко улыбнулся отставной майор. – Ты решила написать мой портрет? Я очень тебе благодарен.
– Не твой портрет. Это пока будет эскиз. Я нарисую твоего «кузнечика». Может быть, получится даже оригинальный и свежий натюрморт. Массивный фаллос, лежащий на куче мелких и зелёных маринованных помидоров. Какой контраст! Красное и могучее на зелёном и дряблом. Здесь, Аркадий, философия энергии и жизни!
– Я, конечно, очень рад за своего «кузнечика». Но когда же ты отобразишь на бумаге моё лицо?
– Никогда! Он, твой «кузнечик», и есть твоё лицо. Теперь я буду рисовать только половые органы, в основном, мужские, ну, и женские тоже. Уважаю равноправие и толерантность. Никуда не денешься.
Она попросила своего попутчика опустить штаны до колен и водрузить своего «кузнечика», медленно и упорно растущего и твердеющего. На такой факт Ирина и Аркадий одновременно обратили внимание.
Экспрессивно и быстро делая набросок образа «кузнечика», разумеется, вместе с мошонкой и с кучей густых чёрных волос, Лемакина выразила некоторое сожаление, что неустанный ныряльщик, «малышок» Палахова какой-то хмурый, совсем не улыбается.
– Ты должна понять, Ирина, – пояснил Аркадий, – что улыбаться может только женский половой орган, причём, очень широко и порой ехидно. Но, правда, не вдоль а поперёк. На это я давно уже обратил внимание.
– Ладно, – почти согласилась она с Палаховым, – пусть твой «кузнечик» слишком уж серьёзен, но, в целом, он хорош и не собирается останавливаться на достигнутом.
Через минут десять эскиз был готов. Внимательно разглядев рисунок, отставной майор серьёзно и ответственно констатировал, что художник Ирина Лемакина – великий талант.
Спрятав рисунок и карандаши в кейс, учительница рисования села на столик, схватила «кузнечика» за его, можно сказать, голову и обеими руками потянула вместе с Палаховым к себе. Конечно же, они сделали это пару раз, но очень качественно и страстно. Ритмичное хлюпанье и чавканье пышных, разбухших гениталий Лемакиной, их ничуть не смущало. Скорее, возбуждало.
Она, лежащая спиной на столики, раздвинув ноги, долго не могла прийти в себя. Оба от напряжения и страсти немного устали и поэтому