Совдетство. Узник пятого волнореза. Юрий Поляков
внимание, что парни стоят вокруг довольно широкой щели между блоками, внизу плескалась черная вода. Когда-то давным-давно я бежал по волнорезу и чуть не провалился туда.
– Запоминай, Горелый, – приказал наш вожак Алан. – Подныриваешь сбоку, между пятой и шестой секцией. Проход там широкий, потом поворачиваешь налево, будет поуже, но терпимо, а вот дальше, направо, надо протискиваться. Главное – не дрейфь, руками помогай! Потом будет куб, там просторнее. Когда строили, наверное, пару блоков налево загнали. Там и вода светлая, солнце через щель попадает. В кубе перегруппируешься и прочухаешься, лицо как раз в щель умещается, можно отдышаться. Сначала дышишь, потом руку высовываешь. Не наоборот, запомни! Одновременно не получится: узковато. Поприветствуешь нас, наберешь воздуха под завязку – и назад тем же путем. Усек?
– Усек… – неуверенно кивнул Яша. – Я попробую…
– Нет, Горелый, так не пойдет! Если не уверен, бздишь – даже пробовать не стоит. Там и останешься.
– Я не бзд… не бзд… Не боюсь! – твердо ответил Яша, побледнев так, что веснушки на лице стали фиолетовыми, как чернильные брызги от испорченного пера на тетрадном листе.
– Тогда – вперед! И запомни: самое трудное – это обратный путь. Там есть такой выступ… Когда туда плывешь, его почти не чувствуешь, скользкий, а вот обратно он почему-то упирается в живот. Ты брюхо-то втяни, но воздух ни в коем случае не выпускай, иначе кислорода не хватит. И звездец котенку. Понял?
– Понял.
– Повторить?
– Не надо.
Яша обреченно помотал рыжей головой и медленно, словно оттягивая время, обнял всех нас поочередно. Он прижал свои жесткие, как мочалка, волосы к моему лицу и я почувствовал запах девчачьего мыла, знакомый по заводскому душу, когда входишь в кабинку после молоденькой фасовщицы с конвейера.
– Давай, давай! – Алан хлопнул его по плечу и резко подтолкнул.
Яша обреченно улыбнулся и прыгнул с мола, очень грамотно войдя в воду, почти без плеска и брызг, не то что я, тюлень, на глазах у Зои. Мы сгрудились на краю волнореза, наблюдая, как он вынырнул, жадно глотнул воздух, снова ушел на глубину, словно прильнув ко дну, и буквально заполз в расщелину, часто работая ногами, и вода в этом месте стала молочного цвета от мелких пузырьков воздуха.
– Не утоп бы! – проговорил Сиропчик, когда белые ступни ныряльщика исчезли в проходе.
– Не должен, – ответил Алан. – Крепкий пацан. Мы же не утопли. Если все делать правильно, не психовать – ничего не случится. Главное не бздеть!
– Значит, рапаном больше не испытываете? – по возможности равнодушно спросил я, обратив, наконец, внимание на то, что у каждого члена стаи на груди висит «крабовый амулет».
– Детский сад! – скривился Ларик.
– Ясельная группа, – подбавил Сиропчик.
– Х-р-р, – фыркнули братья Чучба, переглянувшись.
– Да, это для хиляков, – кивнул я, хотя и прежняя проверка тоже была не из легких.
Брался крупный рапан, конечно, вываренный и вычищенный,