Совдетство. Узник пятого волнореза. Юрий Поляков
свадьбе от радости так напился, что совершенно не помнил момент, когда из жениха превратился в законного мужа. А узнав от юной жены, что ей было очень больно, впал в бессознательное счастье. Обо всем этом острая на язык тетя Аня, понизив голос, со смехом не раз рассказывала за столом сестре и невестке, вспоминая все новые и новые подробности.
На русского зятя семья Суликошвили нарадоваться не могла, прощая ему очевидные недостатки, и если он приезжал с женой и сыном Павликом в отпуск, его носили на руках в буквальном смысле слова: Петя в отличие от местных мужчин, знавших меру в застолье, надирался до самонеузнаваемости, и тогда его бережно уносили в избушку. Один приезд армавирской семейки мне хорошо запомнился из-за грандиозного скандала, редкого даже для шумных и сварливых нравов Суликошвили-Сундукянов. Когда блаженно-беспомощного Карнаушкина в очередной раз оттащили на покой, мрачная Машико буркнула, мол, для грузинки жуткий позор жить с таким алкоголиком. Вот она бы не смогла ни за что! Лучше одной. В ответ обидчивая Анна крикнула: да, муж у нее пьет, как помпа, зато он инженер, а не шпалоукладчик, и первенца она, если кому-то интересно, родила от законного супруга, а не черт знает от кого! И хотя это была явная клевета, тянувшаяся со времени давней дружбы с Мурманом, Машико побелела, как наволочка, схватилась за сердце и убежала, горько рыдая, а уж это она умела в совершенстве. Повисла страшная тишина, слышно стало, как оса ползет по липкому краю стакана. Сандро, даже не выругавшись, что свидетельствовало о высшей степени ярости, встал и залепил младшей сестре такую пощечину, что та буквально слетела с лавки.
– Еще раз скажешь такое убью как собаку! – тихо пообещал он, и ему все поверили.
На следующий день Карнаушкины переехали в санаторий «Апсны», где в ту пору служил истопником Сандро, правда, долго он там не задержался, так как макнул в фонтан слишком заносчивого курортника, занимавшего номер люкс. Уступив им свою служебную каморку, сам Суликошвили ночевал в библиотеке, в бывшей церкви. «Сплю, как святой, в алтаре!» – сообщил он, вернувшись со смены. В следующий раз Анна приехала к родне погостить с Павликом уже без Пети Карнаушкина.
А легендарного Мишана я ни разу живьем не видел, в мой первый приезд он так и не появился в Новом Афоне, работал далеко от дома без выходных: через Грузию в Армению должен был проследовать Хрущев для встречи с ереванскими трудящимися, и железную дорогу срочно приводили в порядок. А на следующий год я обнаружил Машико во всем черном. Оказалось, одновременно строить свой дом и укладывать без отдыха государственные шпалы невмоготу даже очень сильному человеку. Закончив побелку комнат, готовых к приему первых отдыхающих, что обещало резко повысить благосостояние семьи, Сундукян-старший спустился по новенькой лестнице во двор, чтобы занести в помещение кровать. Она была втрое легче тех шпал, которые Мишан, если верить Башашкину, крутил в руках, как фокусник тросточку, но вдруг силач страшно закричал, схватился за грудь и рухнул замертво.
– Разрыв сердца! –