Нарисуй мне любовь. Евгения Георгиевна Перова
вы мне раньше не сообщили? – воскликнула Инна.
– Папа не велел, сказал – пусть спокойно доучится.
Инна взяла отпуск и стала помогать маме с бабушкой. Вольная студенческая жизнь закончилась, начались суровые будни. Единственной отдушиной была возможность иногда поболтать с подружкой Верой, но уж очень далеко развела их жизнь: разные круги общения, разные интересы, только школьное прошлое и объединяло. А рассказать Вере о том, что с Инной произошло, было и вовсе немыслимо. Вера все так же писала письма Генке, передавала приветы от Инны и нисколько не сомневалась, что они поженятся, как только тот демобилизуется.
Так прошло недели три. Однажды, придя из магазина, Инна застала в доме гостей: высокая красивая женщина и девушка – лет на десять постарше Инны, которая почему-то показалось Инне знакомой. У бабушки и мамы были мрачные лица, а вся атмосфера на кухне, где гостей поили чаем, дышала тревогой и напряжением.
– Инночка, познакомься, – сказала мама дрожащим голосом. – Это первая жена твоего отца и его дочь. Твоя сестра. Единокровная.
– Меня зовут Тамара, – представилась девушка. Теперь Инне было понятно, почему та показалась ей знакомой: да просто они похожи: темно-русые волосы, серые глаза, овал лица, манера наклонять голову – Инна словно видела в зеркале себя, повзрослевшую. В первую минуту Инна обрадовалась: надо же, сестра! А потом удивилась, почему в семье никогда об этом не говорили. Мать Тамары молчала, внимательно глядя на Инну яркими карими глазами. Потом произнесла:
– Хорошо, что вы пришли. Я как раз собиралась рассказать нашу историю.
– Простите, я не расслышала, как вас зовут, – смущенно призналась Инна.
Женщина кивнула:
– Я Инесса Вячеславовна.
– Надо же, какое совпаде… – начала было Инна, но тут до нее дошло: никакое это не совпадение! Это папа сознательно назвал свою дочь именем первой жены! Значит, он врал, и никакой медсестры, спасшей ему жизнь и вовсе не было? И что же это значит? Инна покосилась на маму – Евгения Александровна пыталась скрыть, как расстроена, но получалось плохо. У Инны сжалось сердце. Она замолчала и прислонилась к стене – еще один стул не уместился бы на маленькой кухне.
– Мы поженились в 41-м году, в мае. Говорят, кто в мае женится, всю жизнь маяться будет. Вот и у нас жизни никакой не получилось. Володя очень меня любил! На руках носил, пылинки сдувал…
Инна снова посмотрела на маму.
– А я… Признаю, характер у меня не сахар. Избалованная была, капризная. Потом-то жизнь пообломала. Когда началась война, Володя решил на фронт идти, хотя ему от завода бронь дали. Сколько я слез пролила! Чуть не на коленях его умоляла. Уперся и ни в какую. Тогда я…
Она замолчала и принялась рыться в сумочке в поисках носового платка. Нашла, утерла слезы, высморкалась и заговорила снова:
– Кто бы знал, как я себя потом кляла! Но было поздно. Слова эти проклятые как-то сами сорвались с языка. Ох, какой же