Карантин. COVID-19 – вирус, который потряс мир. Адам Туз
достатком. К началу апреля бóльшая часть стран (кроме Китая, где распространение вируса уже удалось сдержать) прилагали беспрецедентные усилия, чтобы остановить пандемию. Как сказал выбивавшийся из сил Ленин Морено, президент Эквадора – страны, наиболее сильно пострадавшей от пандемии, «это была реально первая война, охватившая весь мир… Другие войны происходили на каких-то одних континентах и не затрагивали других… в этот раз под удар попали все. Эта война не ограничена географическим пространством. От нее никуда не убежать»[36].
Если это и была война, от которой невозможно спрятаться, то все равно в этой войне нужно было сражаться. Именно этот факт служит объяснением того, что события, происходившие в 2020 г., мы называем кризисом. В своем первоначальном значении слово «кризис» (от греческого krisis) означает перелом в ходе болезни. Этот термин также имеет отношение к слову krinein, которое означает «разделять, решать и высказывать суждение». От этого глагола происходят существительные «критик» и «критерий» (то есть оценка степени верности суждения)[37]. Таким образом, термин «кризис» в обоих своих значениях прекрасно подходит для описания воздействия вируса, который заставил людей, организации, правительства разных стран всего мира принять целый ряд исключительно сложных и судьбоносных решений.
Термин «локдаун» вошел в привычное употребление для описания нашей коллективной реакции. Само это слово неоднозначно. «Локдаун» предполагает принуждение. До 2020 г. этот термин использовался для обозначения коллективного наказания в тюрьмах, когда заключенные заперты в своих камерах. В современной ситуации этот термин хорошо подходит для описания мер, направленных на борьбу с COVID-19, которые были приняты рядом стран. В Дели, Дурбане, Париже вооруженные полицейские, патрулируя улицы, фиксировали имена и адреса нарушителей комендантского часа, для которых затем устанавливалось наказание[38]. В Доминиканской Республике за нарушение локдауна было арестовано на удивление много людей – 85 тыс. человек, или почти 1 % населения[39].
Даже если не учитывать нарушения комендантского часа, указ правительств о закрытии всех предприятий общественного питания и баров может ощущаться владельцами и клиентами как репрессивная мера. Однако если мы зададимся целью рассмотреть эти события в более широком контексте, в частности сфокусироваться на том, как на пандемию реагировала экономика (а именно это и будет сделано в данной работе), то окажется, что локдаун был лишь одной из мер борьбы с коронавирусной инфекцией. Мобильность населения стремительно уменьшалась еще до того, как были изданы правительственные распоряжения об ограничении передвижения. Попытки обезопасить финансовые рынки начались еще в конце февраля. При этом не было никакого тюремного надзирателя, который хлопал бы дверью и поворачивал ключ в замке. Инвесторы искали защиты. Потребители сидели по домам. Бизнес закрывался или переходил на дистанционную работу. Бангладешских работников фабрик
M. Stott and G. Long, “‘Tis Is a Real World War’: Ecuador’s President on the Virus,”
“The Vocabularist: Where Did the Word ‘Crisis’ Come From?” BBC, September 15, 2020. R. Koselleck; trans. M. W. Richter, “Crisis,”
G. George, “Covid-19 and the Tussle Between Coercion and Compliance,”
B. G. Rivas, “The OAS Must Condemn Repressive Measures Taken to Combat the Pandemic,”