Письма героев. Андрей Максимушкин
Европе это может быть и намеком на другой уровень задач. От Алексея можно ожидать чего угодно. Царские любовь и доверие бывают опаснее царской опалы.
Обычно обедал Дмитрий в отдельном кабинете ресторана на первом этаже МИДа. Неплохое заведение с расторопными половыми, хорошей кухней и уютным интерьером. Время летело незаметно, большая стрелка часов подошла к единичке, когда Дмитрий оторвался от работы и потянулся, уже предвкушая обед и собираясь звонить в ресторан.
Не успел взяться за аппарат. Бодрая трель звонка. Звонил черный телефон с бронзовой трубкой.
– Министр Романов.
– Дмитрий Александрович, – раздается хорошо знакомый бодрый голос императора. – Я в "Красном замке". Через два часа у меня совещание по нефтедобыче и нефтепереработке. Жду.
– Какие материалы приготовить?
– Вспомни все что знаешь. Докладывает Вышеградский. Англичане снижают объемы добычи на Мосульских месторождениях.
– Хорошо. Буду.
При некотором размышлении Дмитрий пришел к выводу, что нет смысла пропускать обеденный перерыв. Приглашают его на крайний случай. Так оно и получилось. Новый министр торговли и промышленности бодро доложил текущее положение, было видно, цифры он брал из сводных отчетов своего ведомства, в тонкости не погружался. Алексей отнесся к господину Николаю Вышеградскому благосклонно, похвалил и попросил за две недели подготовить новый доклад и план мероприятий на случай перекрытия импорта нефти из британских владений.
В целом, информация заставляла задумываться. Дмитрий знал, что нам своей нефти не хватает, но даже не подозревал, что Россия в год покупает два миллиона тонн " черного золота". Это проблема. По крайней мере пока промышленники не нарастят добычу под Стерлитамаком и не выведут в полную силу Ромашкинское месторождение.
Глава 5. Франция. Мец.
24 октября 1939. Алексей.
– Рихард, мне страшно, – тихо прошептала Ольга.
Она лежала на муже, как есть в неглиже. Редкие минуты, когда можно было быть сама собой в ласковом обволакивающем мраке спальни. Редкие минуты без одежды, без этих смешных архаичных приличий, вульгарных запретов, обывательского ханжества.
– Что с тобой, милая? – дома наедине они говорили по-русски.
Рихард прижал крепко супругу. Одной рукой нежно провел по спине, чуть задержался на пояснице. Затем его ладонь по-хозяйски стиснула попку жены. Оля пошевелилась, устраиваясь поудобнее. Однако, ее лицо оставалось серьезным и чуточку грустным.
– Я слышала разговор в лавке. Местные, они серьезно обсуждали что будут делать, когда придут немцы. Ты не представляешь, как это было слушать. Пожилая дама с зонтиком набирала картошку и рассказывала такой же даме, что уже готовится освобождать комнаты от жильцов для немецких офицеров.
– Оля, мы в Лотарингии. Половина местных немцы. Они общаются с родственниками в Германии, читают немецкие газеты, слушают радио.
– Почему власти это не запрещают? Рихард! – в голосе женщины