Когда погаснет свет. Александр Беляев
и мы покончили с ними. Ведь, в конце концов, скученность населения вызывается не только недостатком земельной площади, как было в Нью-Йорке двадцатого века, но и относительной дешевизной «жилищной концентрации», а также несовершенствами способов общения.
Радиополис – только старое название, оставшееся за районом. У нас нет больше городов. Если вы пролетите от Москвы к Ленинграду, вы найдете сплошные сады, поля и раскиданные среди них белые домики, но городов ни там, ни в другом месте не найдете.
– Но ведь вы непроизводительно заняли огромную земельную площадь, которая могла бы пойти под посевы!
– Вы не представляете успехов нашей агрокультуры. На квадратном метре мы добываем продуктов питания больше, чем вы добывали на своей де… десятине. Кстати, откуда произошло это слово? Корень, по-видимому, «десять»?
– Не знаю, – смущенно ответил я.
Эль улыбнулся.
– Кроме того, мы изготовляем пищу химическим путем. У нас и сейчас парков и цветников больше, чем полей. Да, многое изменилось за эти годы. Мы не имеем городов, мы не имеем правительства, мы не имеем канцелярий. Необходимая в свое время категория совработников давно вымерла, как вымерли лошади. Несколько лошадей, между прочим, вы еще можете увидеть в нашем зоопарке, а совработники остались только в виде музейных манекенов. Они, впрочем, очень похожи на оригинал.
Для меня это была поистине самая большая сенсация за все пребывание в Радиополисе. Нет канцелярий, нет совработников! Это уж слишком. Не шутит ли Эль? Как же можно обойтись без совработников?
– Но не сами же собой пишутся бумаги? – с насмешкой, не лишенной горечи, сказал я.
– Друг мой, у нас совсем не «пишутся» бумаги. Я вижу, вы не можете освоиться сразу со всеми этими переменами.
Мы плавно опустились на зеленую лужайку. Среди этой лужайки, на песчаном круге, стоял сигарообразный серый предмет, напоминающий цеппелин, но значительно меньших размеров.
Около цеппелина стояла Эа. Она еще издали махнула рукой Элю и крикнула:
– Скорее, надо спешить.
Я и Эль, не снимая крыльев, вошли в цеппелин. Эа последовала за нами и плотно захлопнула толстую дверь. Вспыхнул яркий свет, осветив мягкие кресла, стол, экран в углу.
– Это наша «Пушка», самый скорострельный летательный аппарат.
Эа прошла вперед, за лакированную перегородку. Оттуда послышалось гудение, и я почувствовал, как поднялась передняя часть нашего воздушного судна.
– Летим, – сказал Эль.
– Почему здесь нет окон?
– Они не нужны: скорость и высота полета так велики, что вы все равно ничего не увидите.
Куда еще лечу я? Что ждет меня впереди?..
Мы мчались на нашем воздушном снаряде, который был одновременно и пушкой, и ядром. За перегородкой что-то тихо жужжало.
– Скажите, Эль, почему вы, Эа и Ли занимаетесь розысками? Наводили следствие обо мне, теперь гоняетесь по свету