Игорь Святославич. Виктор Поротников
на фоне решётчатого окна. Лунный свет озарял это окно неким призрачным блеском.
– Ежели вдруг заплачет Святослав, сразу лезь под кровать, – предупредила Игоря Агафья, уже лёжа с ним на мягкой перине.
Лаская руками гибкое тело Агафьи, Игорь неожиданно вспомнил про христианские заповеди. Одна из этих заповедей голосом инока Варсонофия назойливо зазвучала у него в ушах: «Не прелюбодействуй, отрок! Не прелюбодействуй!..»
Но Агафья нетерпеливо тянула Игоря на себя, широко раздвинув ноги. Её молодое крепкое тело так соблазнительно белело в темноте, что Игорь, отбросив колебания, повёл себя как настоящий мужчина, мысленно отвечая Варсонофию: «Уж коли сам епископ крестное целование нарушает, то что остаётся делать нам, грешным…»
Глава четвёртая. Ольговичи и Давыдовичи
На освящение каменной Михайловской церкви прибыл из Чернигова епископ Антоний.
Снег только сошёл, и на фоне влажной, раскисшей от апрельской оттепели земли особенно бросались в глаза шубы и однорядки[17] боярской знати. Миткаль[18] и алтабас[19] ярких цветов, ворсистая парча, переливающаяся на солнце, лисьи и собольи воротники, шапки с опушкой из меха куницы – такова была толпа, собравшаяся на площадке перед храмом среди груд битого камня и прочего мусора.
Строители ещё разбирали леса у северной стены храма, и не везде было закончено внутреннее убранство.
Однако Олег хотел, чтоб непременно к Пасхе главный храм Новгорода-Северского смог принять прихожан. Поэтому под пение дьяков разодетые в ризы и камилавки[20] высшие причетники Черниговской епископии вносили внутрь храма иконы, помахивая кадилами с благовонным дымом.
Простые горожане, оттеснённые дружинниками к ближним улицам, с благоговением наблюдали за торжественным шествием священников. Люди осеняли себя крестным знамением, вытягивали шеи, стараясь увидеть самого епископа.
Среди бояр находилась и княгиня Манефа с сыновьями Игорем и Всеволодом. Тут же стоял Олег с супругой.
Три года минуло с той поры, как благодаря измене епископа Антония была вынуждена покинуть Чернигов гордая Манефа. Не простила Манефа Антонию подлого его поступка и поклялась в душе отомстить ему. Кабы ведал Антоний, как далеко может пойти в своей мести к нему вдова Святослава Ольговича, то не поехал бы в Новгород-Северский и по приказу самого митрополита. Но не дано человеку заглянуть в умы себе подобных, как не дано предугадать свой смертный час.
Совершив службу в новой церкви, епископ Антоний не вернулся сразу же в Чернигов, но почтил князя Олега своим присутствием на роскошном пиру, данном в честь Светлого Христова Воскресения. Надо признать, до изысканных разносолов грек Антоний был дюже охоч.
Средь шумного застолья никто не обратил внимания на ключницу Пелагею, которая наравне со служанками княгини прислуживала гостям. Особенно старательно румяная Пелагея обхаживала самого епископа. С улыбкой подливала ему хмельного мёда, подносила икру, сало, печёную буженину, благо Великий пост закончился
Однорядка – верхняя мужская однобортная одежда.
Миткаль – хлопчатобумажная ткань.
Алтабас – вид парчовой ткани, то есть тяжёлая шёлковая ткань с узором. У алтабаса этот узор был из золотой или серебряной нити.
Камилавка – высокий бархатный головной убор у православных священников.