На доблесть и на славу. Владимир Бутенко
на казачество, взять власть в свои руки! Сюсюкин и Духопельников здесь, в Ростове, им пособляют, мутят воду, раскалывая наши ряды и стараясь лишить Павлова звания атамана. Так вот, адъютант! Официально заявляю, в присутствии лейтенанта вермахта, что вам не удастся посадить Одноралова на атаманское место! Одноралов, позвольте напомнить, не казак. По профессии – духовный певчий!
– Не нервничай, Петр Никалаич, – одернул сотника интендант, в усталой улыбке открывая желтые прокуренные зубы. – Тебя ведь тоже певцом Дона величают.
– Да! Я – поэт Тихого Дона! И горжусь этим, горжусь, что воспеваю казачество, наш Второй Казачий Сполох!
Павел не без раздражения слушал высокопарные фразы. Ему никогда не нравились излишне эмоциональные, заполошные правдолюбцы. На поверку оказывалось, что хорохорились и радели они большей частью ради личных интересов.
– Однако сейчас не до песен. Положение на фронте критическое. Немцы из Казакии уходят, а вы тут… Выясняете отношения! – возразил Павел, схлестнувшись с потемневшим взглядом Донскова. – Если немецкие власти доверяют Сюсюкину и Духопельникову, значит, на это есть основания.
– А потому, что названная парочка лжеказаков – энкавэдисты! У меня есть неопровержимые свидетельства. И, маскируя себя, пресмыкаются пред оккупационными органами и нагло им врут!
– Чистый наговор! Не верьте ему, – вмешался в разговор адъютант. – Сюсюкин первым встретился в Берлине с атаманом Красновым!
– Потому что чекисты забросили его с заданием! – вскипел сотник. – Он – агент НКВД!
– Господа, я впервые у вас, а уже наполовину оглох… – Павел шутливо прикрыл уши ладонями и упрекнул: – Криком ничего не докажешь! Вы же – казачий офицер, Петр Николаич… Завтра я сам поговорю с Павловым. А вы здесь какими силами располагаете?
– Как уполномоченный штаба по Ростову и Батайску могу официально заявить, что мой отряд представляет собой мощную ударную силу. Именно он разгромил подпольщиков и оборотней в немецкой форме в Батайске. А теперь мы выявляем коммунистов в Ростове.
– Отлично! – воскликнул Павел. – А что известно о других формированиях?
– На Донце сражается «Синегорский полк». Не полк, а полчище! Более тысячи казаков! Войсковой старшина Журавлев лично ведет подчиненных в бой. Ну, в Новочеркасске вам скажут о 1-м Донском полку есаула Шумкова, о пластунском батальоне… Здесь, в Ростове, эскадрон в триста пятьдесят шашек. Правда, командир назначен немцами. Некто Шведиков! Он не то что командовать, а даже с оружием обращаться не умеет! На той неделе за малым не угробил Одноралова. Игрался, забавлялся с автоматом, а тот возьми и выстрели! Пуля срикошетила от стола и вонзилась в стену над головой полковника.
– Ох, ты и ненавистный, Николаич! – пристыдил адъютант. – Ажник рад тому, что случилось. Нельзя так!
У входа в особняк послышались оживленные голоса. Интендант пригнулся к окну, за которым уже синели сумерки, и удовлетворенно