Осень в Сокольниках (сборник). Эдуард Хруцкий
договорились, что он будет нас ждать у «Водопада».
– Ниагарского? – повернулся Малюков.
– Зачем? – В защиту Алеши подал голос Филиппыч. – Ниагарский – это вроде в Африке, а здесь такое кафе есть. Там, между прочим, пиво хорошее.
– Так ты же за рулем.
– А я так, вспоминаю.
– Слушай, Филиппыч, – спросил Вадим, – а с чего ты взял, что Ниагарский водопад в Африке?
– Я «Клуб путешественников» смотрю и вам советую.
– Вопрос снят, источник солидный, – усмехнулся Орлов.
А машина шла через лес. Солнце еще не успело высушить росу, и в открытые окна врывался запах влажной хвои.
Вадим смотрел на лес, на нарядные дачи, спрятавшиеся в зеленой глубине, и вспоминал вчерашний вечер. Перед глазами опять встало лицо брата Тохадзе. Шрам на щеке, перекошенные ненавистью губы, лицо матери расплылось в памяти, было нечетким, зыбким. Точно запомнились длинные сухие пальцы руки, закрывавшие лицо, и огромный бриллиант на безымянном. Такого большого Орлов не видел никогда. Рано утром он написал рапорт и оставил его у дежурного по городу. Одного он не мог понять: каким образом они узнали его адрес. И все же какое-то чувство неосознанной тревоги полнилось в нем. Он не боялся угроз Тохадзе. В его долгой милицейской практике еще никогда не случалось так, чтобы преступники сводили счеты с работниками уголовного розыска. Да в общем он не особенно боялся, если бы они и попытались это сделать. Он презирал их. Всех, начиная от карманника и кончая опасными убийцами. А тех, кого презираешь, обычно не боишься. Когда-то вся Москва зачитывалась книгой Ахто Леви «Записки Серого волка». Однажды, на очередном дне рождения Аллы, один известный писатель, говоривший о книге восторженно и туманно, предрекая в литературе новое течение, повернувшись к Вадиму, сказал:
– Мне бы хотелось услышать мнение профессионала.
Весь стол с интересом уставился на него.
– Я не верю в раскаяние героя, так же как и не верю в его кровавые подвиги…
– Позвольте, позвольте, – писатель поднял руку, прерывая Вадима, – книга издана МВД СССР, следовательно, у вашего руководства были основания.
– Были, – перебил Вадим собеседника, – были. Нам очень важно, что происходит с теми, кто попал в колонию. Преступление, розыск – этап короткий. Наказание – это кусок жизни. Но я предпочитаю спорить о романе Амлинского «Возвращение брата». О книге, в которой прекрасный писатель осмыслил подлинную, кстати, человеческую судьбу. А «Серый волк» для меня всегда останется «Серым волком».
– Исходя из вашей теории, – высокомерно изрек писатель, – общество должно оттолкнуть протянутую руку.
– Смотря чью. Общество прежде всего должно помнить зло, совершенное этой рукой, а потом уже принимать раскаявшегося преступника. Вы поймите, что это не библейская история о блудном сыне. Это история борьбы с законом, а следовательно, борьбы с обществом.
Мнения собравшихся разделились. Большинство было на стороне писателя, спорили об искуплении, о лагерной теме в литературе. Несколько человек