До тебя миллиметры. Валерия Савельева
кто, если не он? Только в его компании Вероцкая чувствовала себя настолько отвратительно неуютно. А что Димка? «Знакомиться, подкатывать и приглашать на свидание?» Ну-ну, конечно! Неужели он действительно со всеми новенькими так? Подкатывает? В груди зашевелился червячок-собственник, которого Вера упрямо попыталась задавить. Она для того и отталкивает Диму, чтобы у него была собственная жизнь. Нормальная. Нечего ревновать!
Она раздражённо выдохнула, скинула джинсы, оставшись в одном белье, и принялась заплетать волосы в косу, да так и застыла перед огромным зеркалом, занимающим целый сегмент дверцы шкафа-купе. Обычно Вероцкая его всегда прятала, но на этот раз… то ли в квартире действительно кто-то побывал, пока её не было, то ли утром Вера так торопилась, что сама забыла спрятать зеркало за соседней дверцей. И теперь замерла, не в силах отвести взгляд от собственного отражения.
Растрёпанные тёмные волосы, острые, выпирающие ключицы, рельефные рёбра, тонкие руки – за последние полгода она сильно похудела, не специально, просто есть совершенно не хотелось, – зато грудь была на месте… и шрамы. Полосы на лице, которые Вера привыкла закрывать маской, рваные отметины на груди, животе, руках, бёдрах. Огромные пятна на ногах – сейчас-то кости полностью восстановлены, но сколько операций потребовалось для этого? Три? Пять? Она уж и не вспомнит. Зато в памяти навсегда осталась боль, а на теле – уродливые шрамы.
Вера провела пальцами по россыпи белёсых полос на рёбрах, по глубокой ямке на правом бедре, откуда был вырван целый клок мяса. Монстр. Она – монстр. Не человек, а Франкенштейн, которого собрали по кусочкам и вытащили с того света. Она сшита из человеческих лоскутов, неровных и неправильных. Где-то кожа казалась слишком тёмной, словно была не с её тела, где-то – слишком светлой, изуродованной операциями. Врачи и родные так отчаянно цеплялись за её жизнь, что не позволили уйти за грань. Привязали к этому телу. Вроде бы её, но уже такому чужому.
Вера вновь судорожно выдохнула, пальцы задрожали, и она стиснула руки в кулаки. Отвернулась, устремляя взгляд на развешенные по стенам рисунки. Свежие работы. Карандашная графика, акварель, гуашь, пастель… Она рисовала всем и всё. Она творила. Вот призвание, ради которого стоит жить Монстру: делать мир лучше своими рисунками, радовать людей, нести свет. Заказы на портреты, иллюстрации, дизайн визиток и свадебных приглашений, обложки – всё, что только предложат. Всё, что заставит её, Веру, превозмочь себя и стать лучше, справиться с очередной задачей.
Но не с грёбаным сердцем.
Вера всхлипнула, сама испугавшись этого звука. Вздрогнула, отшатнулась к кровати, зажимая ладонями рот, чтобы подавить вырывающиеся из глотки рыдания, но так и осела на пол. Сгорбилась, обняла руками колени.
Она уже и забыла, что бывает так плохо. Настолько ужасно больно.
Впрочем, сегодня она много чего «забывала», даже машину оставила на стоянке у вуза. В одном Димка был прав: когда-то она всё же боялась машин, но теперь нет. Медленно