Письма стареющего селадона. Гай Астар
в моей жизни, а ты прочтёшь и скажешь себе: «Надо же, ведь как бывает!» И сама расскажешь что-то своё.
Её полное имя Тамара. Но в школе для удобства мы её звали Марой. Она училась в параллельном классе, а в девятом после перетасовки мы оказались в одном 9 «В». Мара была неплохо сложена, чуть широка в талии, плотненькая, с ровными ножками и развитыми икрами, что редко для армянки. Смуглая, черноволосая, её отличали черные усики. В то время депиляция или обесцвечивание были редкостью, а в школьном возрасте этого делать было никак нельзя. В общем, девушка как девушка, у меня были другие объекты обожания. Но среди парней нет-нет, да вылетит тайная информация. Кто-то сказал после школьной вечеринки: «Андрей в углу Мару зажимал». Ага, значит можно!
Как-то уже в 10-ом классе мы собрались не в школе, а у одного из ребят дома, а дома вольготнее. Придумали такую фишку, что во время танцев вдруг на минутку неожиданно выключается свет. Вольница целую минуту! А я как раз с ней топтался в медленном танце, немного касался грудью её груди, животом живота, разбухшим гульфиком невзначай касался бёдер. Свет выключили, темень, я впился губами в её губы и сильно прижал к себе, чуть не задушил. Свет включили, мы как ни в чём не бывало топчемся в такт, боясь посмотреть друг другу в глаза…
Это был первый эпизод, связанный с Марой. И это было в первый раз, когда я целовал в губы. Просто прижимался губами. Вся Камасутра поджидала меня в третьем десятилетии жизни.
Второй эпизод случился после окончания института, когда я врачом-рентгенологом вернулся в родной город и приступил к врачебной практике. Не помню, зачем она пришла ко мне на работу, но я завел её в кабинет, в пультовόй была кушетка, а время нерабочее, можно было запереться. Я был уже опытным ловеласом, сразу впился ей в губы и стал раздевать, она сопротивлялась, ускользала от поцелуев, вырывалась, но я раздел её до пояса, целовал груди, гладил тело и норовил опустить ей юбку. Тут она была неодолима и стояла насмерть. Тогда она ещё не была замужем, может, хранила девственность. Но и я не был очень настойчив, больше игрив, чем возбуждён, окажись она невинной, я ни за что бы не осмелился на дефлорацию, просто из уважения к её будущей жизни. Мне кажется, она была еще со школы влюблена в меня, по крайней мере, симпатизировала.
Прошли годы, Тамара вышла замуж, родила двух детей. Мы с ней если виделись, то случайно на улице, ничего в памяти не сохранилось. Потом, уже будучи мамой двух детей, она стала приходить ко мне на работу, как ходят ко всем медикам. Мы встречались как старые одноклассники, очень любезно общались. То она приводила мужа на рентген стопы после травмы, то сама жаловалась на сердце, на позвоночник. Она попросила посмотреть дома её заболевшего мальчика, и я с ней ходил через железнодорожные линии в их ведомственный дом, с фонендоскопом, с аптечкой. Всё было прилично, но внутри меня пульсировало сердце Казановы. Если один раз ты уже допускался до тела девушки, то у тебя остался ключ от этой двери, пусть даже заржавевший от времени.
В один день Тамара пришла с жалобами на