Это было в Ленинграде. Александр Борисович Чаковский
я узнал, что равномерный, медленный ритм метронома сменялся учащенным в моменты воздушных тревог или обстрелов.
Я долго шел. С трудом узнавал улицы. Они все были пустынные, заснеженные, безмолвные… Я не заметил, когда кончился Литейный и оказался на углу Невского.
Последний раз я был тут год назад. Ночью на этой улице было светло как днем. Сияли два ряда молочно-белых фонарей, окна домов, фары машин, и можно было читать газету. Сейчас только яркие звезды мерцали в далеком и холодном небе.
Я всматривался в дома, мне хотелось перекинуть хоть маленький мостик в прошлое, в светлый и шумный мир, потонувший сейчас в снегах и мраке. Я вспомнил, что здесь, на углу, стоял киоск справочного бюро, где мы с Лидой однажды заказывали справку.
Перешел через дорогу. Киоск стоял, маленький и остроконечный, как часовня. Стекла были выбиты, и окна напоминали пустые глазные впадины…
В редакцию фронтовой ленинградской газеты я пришел, изнемогая от усталости.
Меня провели в кабинет редактора. В огромной уставленной черной кожаной мебелью комнате за большим столом сидел седой худощавый человек. На столе горела лампа «молния». В углу топилась железная печь.
Я представился и рассказал о своем поручении. Редактор спросил меня, где я устроился. Я ответил, что пришел прямо с аэродрома.
– Идите-ка в «Асторию». Там хоть холодновато, но жить можно, – сказал он. – Прямо туда и валяйте. А утром приходите, поговорим подробно.
Я вышел в коридор вместе с редактором.
– Что это? – спросил он, увидя мои мешки.
– Посылки, – ответил я, – прямо не знаю, как их доставить.
– С посылками медлить нельзя, – заметил редактор, – здесь каждый час дорог. Оставьте-ка адреса, утром машина повезет газеты и доставит ваши посылки.
Я отдал ему листок с адресами.
До гостиницы «Астория» было совсем близко. Огромное здание из серого камня выглядело мрачно. Витрины были доверху засыпаны песком и забиты досками. В темноте громоздился Исаакий. «Ну вот, – подумал я, – круг и замкнулся. Вот из этого окна мы смотрели на собор. Вот тут, на площади, сейчас заваленной сугробами, когда-то зеленел сквер…»
Я протиснулся в узкий проход, оставшийся от двери, забитой досками. На меня пахнуло холодом и сыростью. Я огляделся. Где-то вдали, как лампада, горела коптилка. Я подошел к огню. В нише, за столом, сидела женщина. Она была в шубе с поднятым воротником и повязана платком так, что лица ее не было видно. Мне показалось странным спросить обычное: «Есть ли номера?» – и я спросил, можно ли мне устроиться недельки на две. Женщина отвечала медленно и устало, и голос ее, доносившийся из глубины шубы и платков, звучал тускло и глухо.
Мне дали комнату на втором этаже. В темноте, ощупью, пробрался на второй этаж. В дали коридора показалась красноватая точка, и я услышал гулкие шаги по каменному полу. Пошел навстречу огню и скоро поравнялся с высоким человеком в шубе внакидку. Он помог найти мой номер и быстро пошел по коридору, прикрывая огонь