Выживший. Первый секретарь Грибоедова. Владислав Бахревский
ж, сражения идут с персами, с турками, а где персы и турки – непременно торчит британский нос.
Война требует единоначалия, но Ермолов не был угоден государю.
Паскевич в пути пятый день, в Воронеже где-нибудь. Но уже произведен в полные генералы, заодно удостоен должности командующего Особым Кавказским корпусом.
Возвышение свое фаворит Николая Павловича отработал в считаные недели. Загнал за Аракс Аббаса-мирзу, третьего сына шаха, вот уже как десять лет наследника престола. Еще через полтора месяца Иван Дмитриевич Талызин, капитан, адъютант Ермолова, прибывший по какой-то надобности в Петербург, был приглашен на доверительную беседу к управляющему III отделением фон Фоку. А сведения, добытые в этой беседе, были доведены до генерал-фельдмаршала Дибича, начальника Главного штаба. Дибича очень даже занимали отношения между Грибоедовым и Ермоловым. Талызин сообщил: «Более всех Ермолов любит Грибоедова за его необыкновенный ум, фантастическую честность, разнообразность познаний. И за любезность в обращении». Не утаил Талызин от высокого начальства и откровенного признания Грибоедова: «Сердар Ермул – так зовут азиаты хозяина Кавказа – упрям как камень. Ему невозможно вложить какую-нибудь идею».
О невозможности увлечь Ермолова идеей – слово скрытой защиты своего кумира от подозрительного недоверия высших властей.
Недоверие, ничем не обоснованное, жило само по себе. Для Грибоедова – Чацкого было понятно: Россию Николай превратит в духовное захолустье.
Мудрый Бегичев, радуясь не только освобождению Александра Сергеевича из-под стражи, но прежде всего возвращению на прежнюю должность, да с повышением в чине, – заронил в сердце автора «Горя от ума» простенькую мысль: «Живи как все».
Грибоедов наставления старого друга принял. Спасительная неизбежность.
Война клубила смерчем на Кавказе. От России далеко. Москва интеллектуальная жила великими запросами литературы.
Царь и поэт
Русская литература – родина Духа русских: творение всех земель, всех словесных стихий России. Однако ж всполохи, обновляющие жизнь и слово, – явление истинно московское.
8 сентября 1826 года, в День Рождества Богородицы – зенита коронационных торжеств, – император Николай I полуденный час своего государственного времени отдал Пушкину. Пушкину в тот день было 27 лет, 3 месяца и 2 дня. Поэт для табели о рангах – нуль. К тому же поэт, отбывающий ссылку. Фельдъегерь доставил Александра Сергеевича в Москву, в Кремль, в дворцовую палату Чудова монастыря – резиденцию государя в праздники коронации – из Михайловского, захолустья Псковской губернии. Не Сибирь, не Пустозерск – родовое имение Ганнибалов, деда и прадеда Пушкина.
Под приглядом Богородицы сошлись царь и поэт. Русский эфиоп и русский немец – некоронованный монарх слова и коронованный государь всея России. Говорили о сокровенном: об истине русского народа.
Пушкин с государем, казнившим