Выживший. Первый секретарь Грибоедова. Владислав Бахревский
Петровича «Я есмь»… – сказал Соболевский. – Возражает Александр Сергеевич против издания альманахов за их суть – срубить деньги.
– Пушкин благословил меня на издание журнала «Московский вестник», – сказал Погодин.
Соболевский покинул стол, достал из бюро несколько бумаг. Нашел нужное.
– Александр Сергеевич пишет мне из Пскова: «Вот в чем дело. Освобожденный от цензуры, я должен, однако ж, прежде, чем что-нибудь печатать, представить оное выше, хотя бы безделицу. Мне уж (очень мило, очень учтиво) вымыли голову»… Дальше Александр Сергеевич сообщает, что просил вас, Михаил Петрович, сообщать в цензуру, чтобы его произведений нигде не пропускали. И радуется новым для себя обстоятельствам… «Из этого вижу для себя большую пользу: освобождение от альманашников, журнальщиков и прочих щепетильных литературщиков…» – Вот что в письме самое желанное! – «На днях буду у вас: покамест сижу или лежу во Пскове… Остановлюсь у тебя!»
– Ура! – вскричал Мальцов. Тотчас и пошел вокруг стола, чокаясь и призывая пить до дна. – Ура, господа! Пушкин снова с нами!
– Где бы он ни был, он всегда будет с нами! – сказал серьезный Титов.
Погодин нежданно возмутился:
– До дна! До дна! Мальцов! Вы жаждете видеть меня пьяным? Со мной этого не бывает… Господа! Я покидаю вас. Что же касается «Московского вестника», Рожалин письменно сделал мне ультиматум: «Я, нижеподписавшийся, а это есмь аз, принимая на себя редакцию журнала, обязуюсь: помещать статьи с одобрения главных сотрудников: Шевырева, Титова, Веневитинова, Рожалина, Мальцова и Соболевского. Платить с проданных тысяча двух экземпляров десять тысяч А.С. Пушкину». Откланиваюсь, господа!
Но Мальцов явился из-под земли.
– А на посошок?
– Я тороплюсь!
– Михаил Петрович! Пока вы здесь! – воскликнул Соболевский. – Хотелось бы знать ваше мнение о стихах Грибоедова в «Северной пчеле».
– Вы о «Хищниках на Чегеме»? – спросил Раич. – У вас есть «Северная пчела?»
Соболевский достал альманах из бюро.
– Вы правы, Семен Егорович! Издатель не только напечатал стихотворение, но и дал ему оценку. На мой взгляд, справедливую.
Погодин взял из рук Соболевского альманах, прочитал:
– «Написано во время похода против горцев, в октябре 1825 г. в становище близ Каменного моста на реке Малке. Вид надоблачных гор, гнезда хищнических полудиких племен, возбудил в воображении поэта мысль представить их в природном их характере, пирующих после битвы и грозными песнями прославляющих свои набеги и свои неприступные убежища… По нашему мнению, поныне нет стихотворения, которое бы с такой силой и сжатостью слога, с такими местностями и с такой живостью воображения изображало, так сказать, характер Кавказа с нравами его жителей, как сие бесценное произведение. Фаддей Булгарин».
Нечаев нежданно прочитал наизусть:
– Наши – камни, наши – кручи!
Русь! Зачем воюешь ты
Вековые высоты?
Досягнешь