Семь бед и змеиный завет. Дарья Акулова
верно, – кивает Айдар, снова чуть выглядывает из-за лошади, но снова прячется. – Скрыться от них не получится – их беркут будет преследовать нас. – Он бросает короткий взгляд на небо. Птица парит прямо над нами, снижаясь.
– Можем его подбить. – Арлан тянется к луку, но я одёргиваю его:
– Ты что! Это же бауырлас41!
Он кивает. И я на секунду замечаю что-то странное и еле уловимое в его взгляде. Но он отворачивается так быстро, а Айдар так мельтешит, что я забываю об этом. Уже можно разглядеть в трёх точках посреди степи очертания всадников. Наше волнение передаётся и лошадям.
– Нам бы где-то укрыться и переждать, – рассуждает Айдар, вздыхая. – Хотя толку? Если бы не бауырлас… Ерлик, что же делать?!
Человек связан со своим бауырласом. У каждого живого существа на земле есть душа. Её посылает Небо в момент рождения. Но иногда случается так, что в полёте она делится на две половины, одна даруется младенцу, а вторая – животному: волку, лебедю, беркуту или лошади. Так они и становятся связанными на всю жизнь. Поэтому мы и называем их пару бауырласами: один чувствует то, что чувствует другой. Потому мы и переживаем сейчас: беркуты могут разглядеть зайца с высоты в две версты. Вопрос в том, узнал ли беркут Елубая племянника своего бауырласа.
Внезапно Арлан хватает меня за руку и вручает её Айдару:
– Быстрее! Делай вас со змейкой невидимыми!
– Ч-что? – хлопает глазами Айдар и неуверенно принимает её.
Я не понимаю, что происходит. Арлан мечется между лошадьми и нами, снимая с них наши вещи и передавая нам.
– Ты же баксы! – рычит он.
– Но как?
– Мне-то откуда знать, как вы проворачиваете эти штуки с воздухом?!
– Баксы-Беркутицы могут становиться невидимыми? – переспрашиваю я, хватая свободной рукой свою сумку.
– О Тенгри, как же до вас долго доходит! Быстрее, Айдар!
Арлан быстро снимает сёдла и прячет их в камышах. Ладонь Айдара холодеет.
– Ну?! – восклицает Арлан, хмурясь. – Чего ты стоишь?
Айдар крепче сжимает мою руку, и с грустью глядя на землю, говорит:
– Я не могу.
– Можешь. Я своими глазами видел Беркутицу, которая это умеет!
– Я… – он набирает воздух в лёгкие, будто собирается с силами. – Но я не умею.
Он не умеет. Что он такое говорит? У него было самое меньшее четыре года для того, чтобы научиться!
Моё сердце бьётся слишком быстро, что я перестаю слышать что-либо вокруг. Арлан ругается с Айдаром. А всадники подступают всё ближе. Я паникую и не знаю, что делать. Сейчас нас схватят. Айдара отошлют обратно на север. А меня? Было бы неплохо, если бы меня хотя бы оставили в живых. У меня чувство, будто погружаюсь под воду: очертания всего вокруг плывут. Я крепко держу руку Айдара и решаю взглянуть на него. Но происходит что-то странное: он удивлённо уставился на меня, а вокруг него всё тоже плывёт и переливается оттенками синего и зелёного.
– Инжу? – спрашивает
Собрат (каз.)