Похождения бравого солдата Швейка. Ярослав Гашек
href="#n_39" type="note">[39] Для меня лишний крейцер ничего не значит!
Правильнее было бы сказать, что для него ничего не значат тридцать шесть крейцеров, так как в кошельке больше и не было. К счастью, извозчик подверг фельдкурата тщательному обыску, ведя при этом разговор об оплеухах.
– Ну ударь! – посоветовал фельдкурат. – Думаешь, не выдержу? Пяток оплеух выдержу.
В жилете у фельдкурата извозчик нашел пятерку и ушел, проклиная свою судьбу и фельдкурата, из-за которого он даром потратил столько времени и к тому же лишился заработка.
Фельдкурат медленно засыпал, не переставая строить различные планы. Что только не приходило ему в голову: сыграть на рояле, пойти на урок танцев и, наконец, поджарить себе рыбки.
Потом он обещал выдать за Швейка свою сестру, которой у него не было. Наконец он пожелал, чтобы его отнесли на кровать, и уснул, заявив, что ему хотелось бы, чтобы в нем признали человека – существо, равноценное свинье.
Войдя утром в комнату фельдкурата, Швейк застал его лежащим на диване и напряженно размышляющим о том, как могло случиться, что его кто-то облил, да так, что он приклеился брюками к кожаному дивану.
– Осмелюсь доложить, господин фельдкурат, – сказал Швейк, – вы ночью…
В немногих словах он разъяснил фельдкурату, как жестоко тот ошибается, думая, что его облили.
Проснувшись с чрезвычайно тяжелой головой, фельдкурат пребывал в угнетенном состоянии духа.
– Не могу вспомнить, – сказал он, – каким образом я попал с кровати на диван?
– А вы и не были на кровати. Как только мы приехали, вас уложили на диван – до постели дотащить не могли.
– А что я натворил? Не натворил ли я чего? Что же, я был пьян?
– До положения риз, – отвечал Швейк, – вдребезги, господин фельдкурат, до зеленого змия. Я думаю, вам станет легче, если вы переоденетесь и умоетесь…
– У меня такое ощущение, будто меня избили, – жаловался фельдкурат, – и потом жажда. Я вчера не дрался?
– До этого не дошло, господин фельдкурат. А жажда – это из-за жажды вчерашней. От нее не так-то легко отделаться. Я знал одного столяра, так тот в первый раз напился под новый тысяча девятьсот десятый год, а первого января с утра его начала мучить жажда, и чувствовал он себя отвратительно, так что пришлось купить селедку и напиться снова. С тех пор он делает это каждый день вот уже четыре года подряд. И никто не может ему помочь, потому что по субботам он покупает себе селедок на целую неделю. Такая вот карусель, как говаривал наш старый фельдфебель в Девяносто первом полку.
Фельдкурат был подавлен, на него напала хандра. Тот, кто услышал бы его рассуждения в этот момент, ни на минуту не усомнился бы в том, что попал на лекцию доктора Александра Батека на тему «Объявим войну не на живот, а на смерть демону алкоголя, который убивает наших лучших людей» или что читает его книгу «Сто искр этики» – правда, с некоторыми изменениями.
– Я понимаю, –