Созвездие жадных псов. Дарья Донцова
не может. От бесконечного крика у Олега Константиновича голова идет кругом, поэтому он готов отдать Костику все, что угодно, чтобы тот замолчал и сбежал к нам. Позавчера это был самый настоящий боевой пистолет, правда, со спиленным бойком и без патронов, вчера – генеральская шинель, сегодня – телефон…
– Вы только осторожно, – предупредила я, – пол на чердаке ветхий, не ровен час провалится, и вещей много не затаскивайте.
– Ладно, – пообещал Кирюшка, – сначала связь наладим.
Я вытащила шезлонг, установила его под елкой, обложилась детективами, развернула первую конфету и услышала мелодичное сопрано:
– Однако на вашем участке такие шикарные деревья!
По широкой дорожке, ведущей от ворот, быстрым шагом шла Ребекка.
– Как вы меня нашли?
– Тоже мне секрет, – фыркнула девушка, – дошла до Фруктовой улицы и спросила у бабулек, где академик Романов живет…
Я приняла сидячее положение и, вспомнив об обязанностях хозяйки, поинтересовалась:
– Чаю хотите?
– Лучше кофе.
На веранде Ребекка села у открытого окна и заявила:
– Что-то не пойму, вы собираетесь искать убийцу папы? Если вам мало десяти тысяч, скажите сразу. Деньги есть, да и расходы, естественно, за мой счет. Ну бензин, к примеру, вы на каком ездите?
От неожиданности я пролила кофе на скатерть. Коричневая жидкость моментально впиталась в белое полотно, превратив его в бежевое. Вот ведь жалость, скорей всего, не отстирается…
– Ну? – резко спросила Ребекка.
– Так ведь убийца Лика, она же сама призналась.
– Вздор!
– Как это? Вы считаете, что на автоответчик наговаривала не она?
– Именно что наговаривала, – фыркнула Ребекка.
– Голос не ее?
– Ее, Ликуша не совсем точно произносила звук «л», получалось, как «в», и вообще, эта интонация, нет, говорила она, сомнений никаких.
– Ну и в чем дело тогда? Она же объяснила: ревность.
– Чушь собачья, – отрезала Ребекка, – ни слова правды там нет. Вот послушайте еще раз, я переписала запись.
Она вытащила из кармана крохотный диктофон.
«Дорогие мои…» – зазвучало из динамика.
В полной тишине мы внимали голосу.
– Значит, вы не верите признанию, – протянула я.
– Нет.
– А почему?
Ребекка вытащила плоскую железную коробочку, выудила сигарету и закурила.
– Лика не могла убить отца, она его обожала, слепо обожала, любила до умопомрачения.
– Но запись…
– Значит, ее заставили произнести этот текст!
– Как?
– Не знаю, приставили пистолет к виску, сильно избили. Ну почему она не написала предсмертное письмо, а наговорила кассету, почему, а? Нет, тут что-то не так, убийца просто хочет свалить вину на Лику. И если раньше я хотела найти человека, который задумал уничтожить папу, то теперь мечтаю сделать это вдвойне, чтобы обелить память лучшей подруги. Пятнадцать тысяч!
– Что?
– Дам