Зона бабочки. Алексей Корепанов
такая аналогия пришла Гридину в голову позже, а пока он, не чувствуя под собой опоры, висел в сизом полумраке. Полумрак был наполнен какими-то невнятными тихими звуками, похожими на тревожный шелест листвы. Но никакой листвы вокруг не наблюдалось и ничего другого тоже. Пока Герман обдумывал, что тут можно предпринять, полумрак рассеялся. И оказалось, что сыр застыл поблизости, метров на пять-шесть ниже Гридина, а уж совсем-совсем далеко внизу простирается черное пространство – так выглядят вспаханные поля вроде того, оставшегося позади, если смотреть на них из самолета. Тут и там горели на этой черной поверхности костры, а на горизонте возвышалась темная гора. Гора шевелилась, и у вершины ее полыхали огнем два круга – как два глаза чудовища.
Сыр, словно получив некий сигнал, тоже вспыхнул, сорвался с места и, заложив вираж, которому позавидовала бы любая «летающая тарелка», вознесся над Германом. Желтое пятно, все больше ускоряясь, как стартовавший шаттл, уходило ввысь, и от него было все больше света.
Вероятно, какому-то промежутку времени вновь удалось проскользнуть мимо сознания Гридина – это могла быть секунда-другая, а может, и час-другой. Как и раньше, кто-то вырезал кусок из кинопленки – и окружающее претерпело показавшиеся мгновенными изменения. И не только окружающее – Гридин уже не висел животом вниз, задницей вверх, а стоял на твердом покрытии. Сыр стал солнечным диском, впаянным в красноватое, как на Марсе, небо, и света от этого новоиспеченного солнца было теперь не так уж и много. На грани сумерек. Под ногами у Германа оказался самый обыкновенный, не первой свежести асфальт. Неширокое шоссе, окаймленное голыми деревьями, похожими на тополя, серой лентой тянулось в гору. Подъем был длинным и пологим, и в конце его выглядывали из-за деревьев такие же серые, как асфальт, стены стандартных многоэтажек, испещренные окнами. Солнце в стеклах почему-то не отражалось.
Городская окраина, «спальный» район – так это выглядело. Обыденно выглядело, и просто радовало глаз своей обыденностью.
По правую руку от Гридина, на обочине, чуть наклонно торчала из земли железная рогатка, покрашенная белой краской. Возможно, она была элементом нехитрой дорожной конструкции, на которой пишут название населенного пункта. «Курносовка». «Бочагово». «Лихославль». Сам щит с надписью отсутствовал.
Наверное, неспроста.
«Где находится зона, знать тебе, Командор, не надо, – таков был ответ Скорпиона на вопрос Гридина. – Это совершенно лишняя информация. Ну, считай, – на Луне».
Потому-то и пришел в себя Герман только в вертолете, за час до посадки. А о том, что было до вертолета – поезд ли, автомобиль, самолет, подводная лодка или космический корабль, – он не имел ни малейшего понятия. Что ж, начальству, как всегда, было виднее. Не надо знать – значит, не надо. Гридин верил Скорпиону, как самому себе. Доводилось им вместе работать там, где было жарко, и в такие попадать переплеты… Многим он был обязан Стасу, да и Стас ему – тоже.
Герман обернулся