Плоды земли. Кнут Гамсун
земля не промерзла, Исаак выдирал из нее камни и корни и выравнивал себе луг на будущий год; когда земля промерзла, он стал ходить в лес и усердно рубил дрова.
– На что тебе столько дров? – спрашивала Ингер.
– И сам не знаю, – отвечал Исаак, но отлично знал.
Старый и густой нетронутый лес подходил к самым строениям и не позволял расширить площадь сенокоса, а кроме того, Исаак рассчитывал каким-нибудь способом доставить дрова зимой в село и продать их тем, у кого не будет дров. Задумано было с толком. Исаак знал это твердо, продолжал расчищать лес и рубить его на дрова. Ингер часто приходила посмотреть, как он работает, а он притворялся, будто ему все равно и он вовсе в ней не нуждается, но она понимала, что доставляет ему удовольствие. Изредка они перебрасывались словами:
– Неужто тебе больше нечего делать, кроме как приходить сюда и мерзнуть? – говорил Исаак.
– Мне не холодно, – отвечала Ингер, – а вот ты губишь свое здоровье.
– Возьми надень мою куртку, вон она лежит!
– Пожалуй, надела бы, потому что нельзя мне сидеть здесь, когда Златорожка собралась телиться.
– Ну, разве Златорожка собирается телиться?
– Что ж ты не слышишь, что ли? А как, по-твоему, оставить нам теленка?
– По мне – делай как хочешь, я не знаю.
– Не можем же мы съесть теленка! Ведь тогда у нас останется только одна корова.
– Я и не думал, что ты захочешь, чтоб мы съели теленка, – отвечал Исаак.
Одинокие люди, некрасивые и грубые, но полные доброты друг к другу, к животным и к земле!
И вот Златорожка отелилась. Знаменательный день в пустыне, огромная благодать и счастье. Златорожке дали вкусного пойла с мучной подболткой, а Исаак сказал: «Не жалей муки!» – хотя и принес ее на собственной спине. Возле нее лежал хорошенький теленочек, красавица телка, тоже краснопегая, забавно удивленная чудом, которое она только что пережила. Через два года она сама станет матерью.
– Из этой телки выйдет чертовски красивая корова, – сказала Ингер, – а я не знаю, как бы назвать ее. – Ингер была ребячлива, и у нее на все было мало смекалки.
– Как назвать? – повторил Исаак. – Тебе не найти клички более подходящей, чем Сребророжка.
Выпал первый снег. Как только установился санный путь, Исаак отправился по деревням и, по обыкновению, был полон таинственности, не пожелал поделиться своими намерениями с Ингер. Вернулся он с величайшим сюрпризом – с лошадью и санями!
– Ну уж теперь, мне думается, ты колдуешь, – сказала Ингер, – ведь не взял же ты лошадь?
– Я взял лошадь.
– Я спрашиваю: нашел ее?
О, если б Исаак мог сказать: моя лошадь, наша лошадь! Но он только взял лошадь на время, чтоб свозить на ней дрова.
Исаак возил в село дрова и привозил оттуда припасы – муку, сельдей. А однажды привез на санях быка; он купил его баснословно дешево, потому что в селе уже началась бескормица. Бык был худой, шершавый да, судя по всему, не мог разжиреть, но не урод и должен был оправиться от хорошего корма. Ингер сказала:
– Чего