Иссык-Кульский эпизод. Анатолий Кравченко
ему Бог сил претворять в жизнь «цивилизованную смену власти». Хотя… трудно, наверное, «менять установленные веками правила?!»
– Ты думаешь, очевидно, с чего я тебе все это рассказываю? Думаешь, празднование этой сомнительной даты меня так беспокоит? Беспокоит, безусловно беспокоит, – продолжил разговор Марат. – Но еще больше меня беспокоит сохранность собственной задницы! – резко опустил на стол он пиалу, последней фразой удостоверяя, что должность у него хоть и хорошая, но, чуть что, «стрелочником» быть не хочется. В общем-то, нормальная, здоровая реакция индивидуума. – На новой должности для меня теперь любое праздничное мероприятие – это головная боль! – постучал Марат костяшками пальцев по лбу. – И я задницей собственной за порядок отвечаю. А тут еще разбой с убийством инкассаторов! Все, все, хватит с тебя местного геморроя, – маханул он рукой, как бы сметая скопившийся на столешнице мусор. – В горах, когда окажусь рядом с тобой, обещаю, что оповещу, поговорим еще, на козлов, может статься, поохотимся! Эх, охо-о-та!– мечтательно прикрыл глаза Марат, представляя, наверное, всежеланную для мужчины охоницкую потеху, круторогий трофей, добытый после многочасового лазанья по умопомрачительным скалистым откосам. В этот момент он вновь стал похожим на только что полакомившегося мышкой кота.
Глава 3
Знаете ли вы, что такое Прииссыккулье? Нет, вы не знаете, что такое Прииссыккулье!
Само громадное озеро расположено на высоте тысяча шестьсот метров над уровнем моря и окружено вершинами почти пятикилометровой высоты. За один день можно побывать на песчаных пляжах: пустынных и тянущихся на многие километры. В зарослях облепихи и тростника увидеть красавца-фазана и подсмотреть кормежку зайца-толая, а на высохших лагунах, едва не наступив в траве, спугнуть стремительных перепелов. Шагая вдоль взмутненных наплесков прибоя, в удалении, в дымке заметить плывущее куда-то судно, а нагнувшись, поднять замысловатую цементацию, похожую на блюдо, вазу или пепельницу. По дороге в горы, на обочинах которой словно стянутыми бечевой как новогодние елки и потому кажущимися обуженными кронами тянулись ввысь шеренги тополей, почувствовать себя где-нибудь на южнорусском проселке, а выше, в предгорьях ощутить степной полынный запах. У нижней границы ельника – настоящей тайги искупаться в горячих целебных источниках, где бьющая из-под земли минерализованная вода, замедлившись в выдолбленном за века каменном ложе, стекает в бегущую на дне долины речку – бурлящий студеный поток, рожденный таянием ледника. А еще выше – заросли арчи, изумрудные поляны, сурки, посвистывающие из-под камней, заснеженные скалы и ледники, испещренные пунктиром следов горных козлов.
Фазиль Искандер в одном из рассказов писал, что, впервые приехав из горной Абхазии в Москву, где «взгляду было не за что зацепиться», он в первый момент почувствовал себя каким-то беспомощным. Поначалу, родившийся и выросший в тесноте городских улиц, где, куда ни глянь, взгляд неизменно упирался в спины домов, я не