Девичий паровозик. Григорий Жадько
им стулья.
Дальше пошли диалоги. В качестве обеденного стола служил бильярдный. Молодой человек, которого играла младшенькая Варя, встречал приехавшую с Петербурга невесту. Было забавно, как они с повязками целовали друг друга, обнимались и даже ссорились.
Аида, когда брала стулья, обнаружила на полу за ножкой стола мой херес. Прикрутив почти полностью одну лампу, она пришла с бутылкой и бокалами. Мы выпили стоя. Она, не спрашивая, вместо закуски, вновь поцеловала меня в губы. Сладкое вино смешалось с ее чувственными губами. Как бы случайно, ее рука коснулась моего пространства между ног. Там было все нормально. Она, не отрываясь губами, стала нервно и нетерпеливо расстегивать мою рубашку.
Спустя минуту, я уже был по пояс голый. Она неаккуратно расстегнула, и вытащив ремень из лямок, бросила его на кровать. Меня это отрезвило. Я представил, что она хочет заняться этим на кровати. Этого нельзя было допустить.
– Нет Аида. Не люблю на кровати. Люблю жестко, – сказал я, еле оторвавшись от ее губ, пойдем на пол.
– Ты мой господин! – промолвила она.
Я принес одеяло и подушки и положил у бильярдного стола. Девушки, играя сцены, стали наступать на наше ложе. С другой стороны видеть их на расстоянии вытянутой руки было волнительно и приятно.
Аида не заставила себя ждать. Расколола волосы, и спустя еще десять секунд она была уже в чем мать родила. В принципе, она была неплоха по фигуре. Платье скрывало длинные ноги, а они были стройные, несмотря на полноту и прямые. Все портил небольшой выпуклый животик, который часто бывает у рожавших женщин и почти никогда у девушек. Грудь тоже была не ахти, но аккуратная полновесная. Все затмевала огромная черная щетка-торцовка, с немного вьющимися волосами начинавшаяся чуть ли не от пояса и сходившая в спутанную косичку между ног. В таких зарослях можно было запросто заблудиться.
Так как девушки постоянно наступали на нашу импровизированную постель, Аида сказала им сесть рядом и просто петь русские песни. Она рассадила их по бокам нашего ложа, и они оказались напротив друг друга. Им это не нравилось. Они хотели держаться за руки и петь песни. Я сказал, что пусть поют, как им хочется, и она согласилась. Девочки так бросились на радостях друг к другу, что сшиблись лбами. Варя даже заплакала, а Даша тихонько запела, добавляя тональности и силы: «То не ветер ветку клонит», потом они вместе пели «Как за реченькой слободушка стоит», «Что с девицей случилось», «Я вечер в лужках гуляла».
Опытная женщина и хороша тем, что она опытная. Аида была из таких. Она казалось, знала все обо мне даже то, чего я сам не знал. Я был марионеткой в ее руках. Она не торопила события и чувствовала меня хорошо. В последние моменты она ласково и настойчиво успокаивала, охлаждала меня, и мы спустя секунды возобновляли марафон.
Краем глаза я заметил, что старшенькая Даша, откидывая голову назад, подглядывала за нами и что-то иногда шептала сестре, но та только равнодушно отмахивалась.
Наконец, я не сдержался.
Отдых был недолгим.