Девичий паровозик. Григорий Жадько
Неужели вот все это я сейчас подхвачу, сомну, и это будет моим!!! Это казалось сказкой Шехерезады, сказкой 1001 ночи. И стоит только захотеть, этот шелк взобьется бешеными бурунами, и не будет больше никаких преград. Счастливый 17-й номер, золотые таблички, и нежные плечи, и свежесть дыхания и стон из груди и судорога мышц. Нет, нет, зачем же спешить. Все идет чередом.
Маша присела на краешек кровати и теребила одеяло, ждала пока я разденусь «Ну дурацкая пауза знаю, что делать, посиди, подожди, я иду. Как назло все не так». -Говорю ей мысленно. Улыбается, все понимает
– Вот это постель! Королевское ложе и тебе все одной!? – восторженно кричу я.
– Не сегодня одной, – смеется она.
Я рыбкой кидаюсь в кровать. Тону уплываю.
– Ну хватит сидеть Маша! Милая Маша!!! Где ты есть! – говорю я в сердцах и вижу ее удивленно-милое лицо которое тянется ко мне.
«Пелеринки прозрачные… и нежной материи вязь… все мешает зачем? Бог ты мой! Неужели сейчас!? Так долго, так долго я шел!!!».
Все ее тело отзывчиво затрепетало в моих руках. Надорвано скрипела органза когда я снимал ее сверху обнажая узкие плечи, оголяя вдруг выпрыгнувшую навстречу тяжелую грудь взбухшие соски.
– Я же недавно отняла ребенка от груди, – говорила она извиняясь.
Молочко… чуть изливалось, и это было неожиданно и захватывающе. Она смущенно протирала маленькими квадратиками из марли текущее молоко, а мне было просто восхитительно. В моих руках ее грудь упруго вздымалась к верху. Дышала взволнованно горячо. Молоко размазывалось по щекам. Наверно нет ничего прекрасней и величественней груди молодой матери, когда она доверяет тебе полностью и без остатка. Нежные, чувственные соски тонули у меня во рту.
Я кусал ей плечи и очень дурманящее пахло у ней под мышками. Я скользнул ниже в молочно-бело-голубую кипень прозрачного шелка и, взбивая его руками, головой приоткрыл начало ног. Зажатая среди стройных бедер и низа живота находилась заветная часть тела молодой женщины, к которой я так безотчетно стремился. Мои руки рванулись туда, но эти воздушные волны прозрачной фаты все портили, мешали, совершенно неподходяще лезли всюду и сковывали мои устремления.
И вот она Земля Обетованная! Вот он ковчег похоти и сладострастия! Вот ТО, что доводит до безумия!
Мягкое нежное чрево без подготовки поглотило меня. Так не хотелось. Хотелось подождать, но это было так восхитительно, что было просто не удержаться, к этому трудно подобрать слова.
Боже! Как ничтожно скуден человеческий язык в выражении той неимоверной гаммы чувств, что перехлестнула меня через край. Как можно говорить о том, что не имеет определения и аналогов!
Это и потоки страсти, что обожгли меня. И все это пульсировало, ритмично сжималось, а то становилось нежным. Она выгибалась, руками за головой вцепившись в прутья кровати. Они испуганно скрипели. Побелевшие пальцы, казалось, намертво срослись с ними. А Маша, тихо стонала и шептала что-то горячо