Девичий паровозик. Григорий Жадько
возвращаться. Легкий полог закрыл нас от него и всех на свете. Белая парусина пропускала свет, и в внутри кибитки растекался легкий молочный полумрак.
– Какая вы мокрая и совсем не бережете себя Мария Александровна. Так можно и простудиться. Надо обязательно растереть ноги, – очень громким шепотом сказал я ей, и моя рука скользнула вниз. Она сделала удивленно расширенные глаза:
– Что вы делаете? Это лечение?
– А вы что подумали? Лучше предупредить болезнь.
Ее холодные мокрые щиколотки и икры подверглись моим быстрым щипкам растираниям и массажу. Собирая в гармошку юбку, моя рука, добралась до остывших в воде, посиневших коленок.
– Оно уже началось господин доктор?
– Молчите больная!
– Боюсь думать, что вы задумали.
Я нашел ее рот, холодные губы. Они затрепетали. Она обняла меня за шею руками, а я чуть откинув ее навзничь, продолжал взбираться все выше и выше пока ее бедра совсем не оголились. Мокрые розовые трусы были туго натянуты на живот, и я начал водить по ним интенсивно и сильно.
– Вы что делаете Миша?
– Сушу ваше белье.
– Вы протрете там дырку.
– Так! Доктора учить! Разговорчики больная!
Мы опять слились в поцелуе, а моя рука скользнула сверху вниз под тонкую хлопковую материю. Она дернулась, сжав мне больно уши, но я не отпустил ее губы, и она расслабилась, смирившись, что моя рука проникла под эту последнюю преграду.
Вы можете попробовать на ощупь мех колонка, белки или даже шкуру медведя, что лежит у вас на полу, и все это будет совсем не то, по сравнению с тем, если вы положите руку на самый низ живота девушки или молодой женщины. Тысячи упругих пружинок жестко и мягко начнут отталкивать вашу ладонь защищать самое интимное место своей хозяйки: «Прочь! Непрошеный гость!», а вы настойчиво собираете их в кучу, безжалостно приминаете, играете с ними в одну известную только вам игру. Их ряды слабеют, они не так упрямы, как раньше, но все, же они сражаются из последних сил, и тут вы нащупываете их ахиллесову пяту на выпуклом бугорке. Тут уж они помочь не в силах, и вы чуть разваливаете половинки персика, проникаете внутрь. И ваши пальцы тонут чуть-чуть, потом все сильней и сильней. А хозяйка торопливым шепотом просит, молит о пощаде и, тем не менее, ничего не делает, что бы это прекратить. Ее слова напротив, распаляют вас еще более, и более и вы понимаете, что это только антураж и легкий страх, смешанный со сладострастием, и она совсем не хочет, что бы вы прекратили то, что так удачно начали.
В полуобморочном состоянии мы услышали, как колеса телеги выехали на берег. Я, приподняв полог, попросил возницу следовать прямо к нашей полянке. Он недовольно скривился. Мне пришлось добавить ему мелочи и он, повеселев, неспешно направился в указанном направлении. Когда мы ехали по берегу, в шаге, двух от нас, гуляли люди, мы слышали их голоса, смех, но это только заводило, придавало опасности. Мы практически сошли с ума, совершенно забыв об элементарной