Дыхание жизни. Вячеслав Назаров
не любовники певицы, а новые альбомы актуальных рок-музыкантов. Или выходки Аксля Роуза, всегда соответствующего моменту.
Но буквально несколько месяцев назад все изменилось.
Сначала главными темами новостей стали природные катаклизмы. Все из них, так или иначе, были связаны со стихией воздуха: ураганы, тайфуны, смерчи. Время от времени проскакивали землетрясения и цунами, но они были настолько редки, что лишь усиливали общий фон. А фонило очень сильно… В центральной России одно за другим объявляли штормовые предупреждения. И все бы ничего, если бы эти прогнозы были такими же, как обещания солнечных и теплых выходных в Москве. Нет! Предсказания сбывались с невероятной точностью! Пугало невероятно.
Дальше стал меняться климат. Это уже не обсуждали по телевидению и не транслировали по радио. Даже Интернет молчал. Зато говорили провода, когда свистели под порывами ветра. Шумели немногочисленные оставшиеся в Москве деревья. Скрипели рекламные щиты. И выли в голос уличные продавцы газет и журналов – торговать печатной продукцией стало невозможно: она разлеталась, как горячие пирожки. Разлеталась в прямом смысле. А продавалась плохо.
Подобные процессы шли не только в России. В Мексике смерч унес в Волшебную страну к Элли и Тотошке две деревни. Поскольку слишком мало журналистов живут в деревнях, осталось неизвестным, удалось ли хотя бы одному дому раздавить злую волшебницу. В Амстердаме ураганные ветры сдули урожай тюльпанов и несколько ферм с гидропонными травами. В результате к лету в Голландии закрыли все кофешопы для туристов, оставив доступ в них только для граждан республики. До следующего урагана.
В Москве происходили странные метаморфозы. Людей на улице становилось все меньше. Перемещаться по улицам при таком ветре было по силам только спортсменам и сборщикам макулатуры, летающей по всему городу в виде газет и журналов. Впрочем, автомобилей на дорогах появлялось все больше и больше. А метро превратилось в иллюстрацию к «Божественной комедии» Данте Алигьери, и кольцевая линия являлась лишь первым кругом Ада.
– А ты серьезно так думаешь? С ветром что-то не так? – осторожно поинтересовался Три, когда очередная порция кактусового самогона с разгону стукнулась в стенки желудка.
В тайне Тритий очень хотел, чтобы Мамонт оказался солидарен с его друзьями и знакомыми: будто климат меняется, а американцы наконец-то расчехлили аппараты Николы Теслы и ставят бесчеловечные эксперименты над человечеством. Или, на худой конец, началось вторжение инопланетян. Тогда можно было бы снова отшутиться и сменить тему, серьезно тревожившую Три последние месяцы. Но вот уже несколько дней он не мог избавиться от мыслей, табуном резвых мустангов носившихся от одной идеи к другой. Все они, так или иначе, были связаны с ветром, бесчинствующим по всему миру уже черти слишком долго.
Сколько Три себя помнил, то есть порядка двадцати семи – двадцати восьми лет, теме погоды