Смерть Вазир-Мухтара. Юрий Тынянов
дипломатов.
Атака началась. Дипломаты притихли. Сверток внушал им уважение.
Туркменчайский трактат – меморандум – Бухарестский трактат – сверток – Нессельрод определил на глаз: сверток был вроде меморандума с приложениями. Он сделал знак читать и ушел в кресла. Рыбка ушла в глубину.
Грибоедов говорил тихо, любезно и внятно. Он смотрел то на Нессельрода, то на грека.
14
Сашка проводил дни свои в беспамятстве.
Грибоедов был для него неизбежным злом, когда бывал дома, и был приятен Сашке, когда сидел в карете. Сашка любил качаться на козлах.
У него была великая склонность ко сну.
Сон охватывал его целиком, ловил его на стуле, на диване, в коляске, реже всего на постели. И тогда он зевал страшно, как бы намеренно. Он разевал челюсть, напружив плечи, и долго не мог раззеваться во всю ширь, до природных размеров зевка. Потом, исцеленный зевком, он чувствовал туман во всем теле, как будто его выпарили в бане и долго терли спину и живот мыльной пеной.
Страстью его были зеркала.
Он долго и неподвижно смотрелся в них.
Любил он также переодеваться и сам себя оправдывал тем, что начинал раскладывать и перетряхать барские платья.
Когда Грибоедов ушел и нумерной все свое рассказал, Сашка походил по нумерам. Потом открыл шкаф и снял пылинку с форменного мундира. Пальцами он дошел до глубины шкафа и нащупал костюм, давно облюбованный. Он вынул из шкафа грузинский чекмень и прошелся щеткой.
Потом лениво, точно делая любезность кому-то, Сашка надел его. Грибоедов был выше Сашки, перехват пришелся ему ниже талии.
Так он стал смотреться в зеркало.
Ему не нравилось, что чекмень был без газырей, с гладкой грудью. Грибоедов почему-то особенно дорожил этой одеждой и никогда не давал Сашке ее чистить.
Тут, у зеркала, налетел на Сашку страшный зевок.
Отряхиваясь и покачивая головой, он опустился на диван и, в чекмене, заснул.
Во сне он видел газыри, ребра и американскую барыню, барыня кричала на нумерного, что он запропастил ее мальчика, которого она родила в пятом нумере и положила в шкаф. Нумерной же все сваливал на Сашку.
15
Перед балом следовало держаться стиля семейного, стиля уютного, растормошить Нессельрода шуткой и кинуть вскользь деловое слово греку.
Грибоедов начал со сравнения:
– Я автор, и ваше превосходительство простит мне отклонение, может быть далекое и не свойственное миру важных дел.
Хорошо. Нессельрод боялся пакета перед балом.
– В бытность мою в Персии я вел такую политику: с торговцем дровами я был вежлив, с торговцем сладостями – нежен, но к торговцам фруктами – суров.
Нессельрод, как опытный шутник, поднял брови и приготовился услышать нечто смешное.
В виду акварелек следовало говорить о сладостях.
– Потому что дрова в Тебризе продаются на вес золота, по фунтам, фруктов в Персии очень много, а сладости я люблю.
– А какие там фрукты? – любознательно спросил Нессельрод.
Эк