Непрерывность. Павел Гигаури
что своим реальным присутствием в жизни каждого в отдельности, без исключения, объединяет всех в общность людей, которые имеют друг к другу прямое отношение просто фактом своего существования.
Я спросил как-то Капитана, как он переносит восемь месяцев под водой вдали от дома, земли, что ему вспоминается? Тогда среди нескольких вещей он назвал речку, запах ее воды. Они с мамой выросли на речке, для них это и дом, и друзья, и первая любовь, место, куда они всегда возвращались. Здесь, на речке, подростками, они узнали о начале войны.
В тот год Капитан получил адмирала, и его перевели в Генштаб в Москву. И поэтому он со всей семьей, то есть с тетей Никой, его женой, и Надей, его дочкой, на год старше меня, смогли прийти ко мне на день рождения. Пришли еще мамины друзья и мои друзья – небольшая, но знакомая компания. Мама приготовила салаты, пироги, все как было принято. Вот все сели за стол, стол, естественно, ведет дядя Андрей, тост за именинника, тост за маму. Третий тост, Капитан встает, все расслабленно смотрят на дядю Андрея, он поднимает рюмку.
– Дмитрий! – начал он. Капитан никогда не употреблял укороченные имена, это всегда Дмитрий, Василий, Анастасия и прочее. Он стоял прямо, в адмиральской форме, и говорил четко и ясно. Я сейчас не помню, о чем был тост, вот в его руках появился большой, какой-то деформированный конверт, и он протянул его мне. Я успел перехватить удивленный взгляд мамы, который она послала дядиной жене, та чуть пожала плечами. Я взял конверт, там были какие-то бумаги и что-то еще, что деформировало конверт, что-то, что явно не вписывалось в его плоскость. Я открыл конверт, и на дне увидел ключи на брелоке с якорем.
Я увидел эмблему «Явы» – мое сердце остановилось. Я поднял глаза, которые, я чувствовал, выползают из орбит, посмотрел на капитана, наши взгляды встретились, его глаза смеялись, а мои продолжали выкатываться. Еще до того, как я его поблагодарил, он увидел степень моего восхищения и благодарности.
– Что? – спросил Егор, мой друг, сидящий рядом.
Я произнес только одно слово:
– «Ява».
– Что-что? – переспросила мама, не поняв, что я сказал.
– Вот это подарок! – присвистнул Егор.
– Это что, мотоцикл, что ли? – спросила тетя Ника. – Ты что, Андрей Михалыч, совсем умом тронулся, что ли?
– Какой мотоцикл? – переспросила моя мама.
И тут началось. Адмирал прямо на глазах у присутствующих был разжалован двумя разъяренными женщинами, которые не знали пощады. Они бы его повесили на бельевой веревке на рее, если бы в нашей квартире была рея. Я и двое моих друзей встали на защиту адмирала.
– Трафальгар, Цусима, – тихо произнесла Надя. Но после получасовой перепалки, маминых слез, тетиНикиных угроз было понятно, что ключи от «Явы» можно забрать только из моих мертвых рук.
После десятого класса я поступил в Первый медицинский, стал популярен в институте благодаря «Яве»,