Османы. Как они построили империю, равную Римской, а затем ее потеряли. Марк Дэвид Бэр
пути к Богу[35]. После миграции на Ближний Восток Ибн Араби много путешествовал по Аравии, Сирии и Анатолии, развивая свои идеи.
Составляя практическое руководство по достижению духовного просветления, он определил этапы и термины, институционализированные в суфийских орденах, и предоставил план того, как стать суфием.
Ибн Араби представил четыре революционные концепции, касающиеся отношений людей с Богом, которые должны были оказать большое влияние на политическую и религиозную историю Османской империи. Концепция «полюсов вселенной» предполагает наличие четырех фигур, являющихся истинными заместителями Бога. Они представляют собой центр вселенной, зеркало Бога и стержень мира, правя через семь тайных заместителей и глав суфийских ассоциаций, видимых представителей Бога[36]. «Святые» – это те, кто близок к Богу; другими словами, его друзья.
Теория «единства бытия» или единства существования утверждает, что нет ничего, кроме Бога. Следовательно, все, что существует, является проявлением атрибутов Бога, девяноста девяти имен Бога. «Совершенный человек» – это суфийский святой, полностью знающий Бога, его духовная власть тотальна, но личность остается тайной. Подобные интригующие концепции об иерархии людей, управляющих вселенной, дали бы харизматичным суфиям возможность заявить о своих политико-религиозных притязаниях, в том числе на собственное мессианство, избавив от необходимости повиноваться султану – и разжечь революцию. На протяжении веков отдельные суфийские шейхи в османских землях убеждали последователей восстать против политических властей, утверждая, что Бог говорил с ними и поручил им как полюсам вселенной, установить справедливость в мире путем свержения деспотичной, незаконной османской династии[37].
В то время как концепции Ибн Араби были потенциально мятежными, другой современный суфийский лидер, Мевлана («Наш учитель») Руми и его последователи стремились к любви к Богу, следуя примеру Мухаммеда в рамках суннитского ислама и права. Базирующийся в сельджукской Конье, на юге центральной Анатолии, Руми и его сторонники сосредоточились на внутреннем смысле и намерениях, стоящих за религиозными актами и ритуалами, а не на самих деяниях. Они ценили духовный опыт больше, чем просто книжные знания. Таким образом, суфийский орден мевлеви, созданный конформистским большинством его приверженцев, был относительно политически пассивным. Среди ее покровителей и членов были сельджукские султаны, которые предлагали королевское покровительство и защиту в обмен на духовные благословения[38].
Некоторые из наиболее влиятельных мусульман в окружении Османа были суфиями другого типа, их называли девиантными дервишами за вопиющее нарушение социальных норм. В то время как идеи Руми призывали его последователей повиноваться правителям и закону, поклонники Хаджи Бекташа были преступными с точки зрения религии и политически
Hodgson, The Venture of Islam, 2:239.
Данный параграф основан на данных: Claude Addas, Quest for the Red Sulphur: The Life of Ibn ‘Arabī, trans. Peter Kingsley (New York: Islamic Texts Society, 1993), 65–66, 98; Alexander D. Knysh, Ibn ‘Arabi in the Later Islamic Tradition: The Making of a Polemical Image in Medieval Islam (Albany: State University of New York Press, 1999), 13, 110; Hodgson, The Venture of Islam, 2:227–230, 239–241; and Michael Chodkiewicz, Seal of the Saints: Prophethood and Sainthood in the Doctrine of Ibn ‘Arabi, trans. Liadain Sherrard (Cambridge: The Islamic Texts Society, 1993).
Ahmet Yaşar Ocak, ‘Kutb ve isyan: Osmanlı Mehdici (Mesiyanik) hareketlerinin ideolojik arkaplanı üzerine bazi düşünceler’, Toplum ve Bilim 83, Osmanlı: Muktedirler ve Mâdunlar (Kış 1999–2000): 48–56.
Andrew Peacock, ‘Sufis and the Seljuk Court in Mongol Anatolia: Politics and Patronage in the Works of Jalal al-Din Rumi and Sultan Walad’, in The Seljuks of Anatolia: Court and Society in the Medieval Middle East, ed. A. C. S. Peacock and Sara Nur Yıldız (London: I.B. Tauris, 2012), 206–226.