Османы. Как они построили империю, равную Римской, а затем ее потеряли. Марк Дэвид Бэр
«оплодотворен» святым человеком. Когда он спал, Осман увидел во сне, что луна поднялась из груди шейха Эдебали и погрузилась в его собственную. Затем из пупка Османа выросло дерево, тень которого накрыла весь мир с горами и текущими из них ручьями.
Люди пили воду из этих ручьев, использовали их для полива садов и строили проточные фонтаны[47]. Проснувшись, Осман рассказал свой сон шейху. Тот ответил: «Осман, сын мой! Власть была дарована тебе и твоим потомкам» и отдал свою дочь Малхун в жены Осману.
В этом сне будущий успех Османа был предсказан суфийским шейхом, с семьей которого ему предстояло породниться. В дополнение к исламским суфийским атрибутам его сон содержит монгольские шаманские природные элементы: горы, тенистые деревья и текущие ручьи[48]. Бог якобы благоволил османам, о чем свидетельствует толкование сна Османа святым человеком. Но эта мечта не принадлежала скотоводу XIII в., а отражала перспективу оседлого общества бывших кочевников-земледельцев XV в. Сочиненный более поздним хронистом Ашык Паша заде (ум. 1484 г.), сон предсказал переход османов от кочевничества к оседлой империи после Османа[49].
«Священная война» и обращение в ислам
Османские хронисты XV в. вспоминали свои и предшествующие столетия как эпоху «священной войны» между христианами и мусульманами. Старейшее из дошедших до нас повествований об Османской династии, «История королей Османской династии и их борьбы с неверными», датируемая началом XV в., изображает ранних османских правителей как гази (святых воинов, моджахедов), сражающихся с неверными[50]. Авторское видение династии ясно: в отличие от монголов, угнетавших людей, Османская империя лишь вела газават (священную войну, джихад) против неверных[51]. Чувство справедливости автора оправдывает геноцид: османы и их воины уничтожали всех до единого вражеских мужчин и мальчиков и порабощали всех женщин и девочек.
Поучителен отрывок из этой первой хроники, посвященной османам. Сельджукский султан послал несколько человек на запад «убить [христианина] неверного». Но поскольку монголы нападали на сельджукские владения на востоке, султан отступил в Конью, оставив Эртугрула продолжать битву с христианами[52]. Когда Эртугрул скончался в середине или конце XIII в., его сын Осман продолжал, как и прежде, воевать против неверных[53], послав своих солдат во все стороны. Воин гази, владеющий мечом, упоминается как «инструмент истинной религии [ислама]», который служит Богу, «очищая эту землю от грязи многобожия [христианства]».
В то время как «газават» обозначал священную войну против неверных-христиан, а «гази» означало «святой воин», та же самая «История королей Османской династии и их борьбы с неверными» рисовала гораздо более сложный мир, чем просто разделенный расколом на христиан и мусульман.
Газават также использовался для описания войны против тех самых туркменских
Aşıkpaşazade, Tevārīh-i Āl-i Osmān, 6.
The Book of Dede Korkut, trans. Geoffrey Lewis (New York: Penguin, 1972), 40–41.
Lindner, Nomads and Ottomans in Medieval Anatolia, 37–38.
Kemal Silay, ‘Introduction’, in Tac’d-Din Ibrahim Bin Hizir Ahmedi, History of the Kings of the Ottoman Lineage and Their Holy Raids [Ghaza] Against the Infidels, trans. Kemal Silay, ed. Şinasi Tekin and Gönül Alpay Tekin (Cambridge, MA: Harvard University Press, 2004), vii – xix.
Ahmedi, History of the Kings of the Ottoman Lineage, 1; Quoted in Pál Fodor, ‘Ahmedī’s Dāsitān as a Source of Early Ottoman History’, Acta Orientalia Academiae Scientiarum Hung. XXXVIII, no. 1–2 (1984): 41–54, here 47.
Ahmedi, History of the Kings of the Ottoman Lineage, 3–4.
Ahmedi, History of the Kings of the Ottoman Lineage, 4.