Ночной скрипач. Артём Толмачёв
росла, у неё вырастали какие-то кривые, извивающиеся отростки. Любого другого человека это могло до ужаса напугать, но молодой Геттинберг, не шевелясь и не моргая, в упор разглядывал появившееся из ниоткуда пугающее нечто. То, что сформировалось в результате деятельности воображения юноши, выглядело жутко. А было ли это и в самом деле только плодом буйного, нездорового воображения, причудливой фантазии? Колышущаяся масса уже ползла по потолку.
Внезапно у юноши запершило в горле, и он закашлялся. После этого стало твориться что-то невероятное, то, что нормальный человеческий разум едва ли мог постичь. Дело было в том, что, раскашлявшись, Джошуа утратил контроль над своей фантазией, потерял изначальную сосредоточенность. Однако вопреки всяким физическим законам то, что якобы являлось порождением воображения молодого человека, внезапно оказалось в реальности и стало демонстрировать поразительные признаки самостоятельности. Буря чувств пронеслась в юноше, сердце уже билось где-то в горле, во рту всё пересохло, а на лбу выступил холодный пот. Джошуа окаменел от того, что происходило прямо перед ним, ужас завладел им. Нечто ширилось и пульсировало, точно было живым существом. Юноша на мгновение закрыл глаза, затем быстро поморгал, но видение (или не видение) не исчезало… Оно торжествующе росло и росло, заполняя собой пространство. То, что произошло затем, обдало Геттинберга новой волной леденящего ужаса. За столом появился призрак давно умершего Харольда Геттинберга, его деда. Хорошо знакомые черты обозначились постепенно: сначала в сумраке проявилось заросшее бородой лицо старика, потом обрисовались плечи, руки, затем и остальная часть туловища. Вглядевшись в лицо старика, Джошуа не смог сдержаться и вскрикнул. Толстые губы на лице призрака искривились в жуткой ухмылке, крючковатый нос ещё больше удлинился, а в глазах заметались адские огни, невообразимая, страшная, всеобъемлющая ненависть и презрение ко всему роду человеческому. Внезапно фигура колдуна стала чётче, черты проступили явственнее, что увеличило пугающее сходство с вполне реальным, живым человеком. И если до этого Харольд Геттинберг, невесть откуда появившийся, был облачён во вполне обычный старомодный костюм 2-й половины девятнадцатого века, который довершался вытянутым цилиндром с неширокими полями, то теперь старое тело скрывал чёрный балахон, доходящий до самого пола; на голове был объёмный, чуть приподнятый капюшон. Через мгновение фигура Харольда Геттинберга вдруг исчезла со стула, а ещё через миг уже висела в воздухе за большим и высоким витражным окном. Резко повернув голову в сторону окна, за которым непостижимым образом парил в воздухе его покойный дед, Джошуа отшатнулся и вместе со стулом полетел на пол. А в это время огромная тень, сгусток ужаса и кошмаров, заслонила собой почти всё пространство комнаты. Дикий, зловещий хохот пронёсся по всему дому, породив жуткое эхо, которое стало метаться из комнаты в комнату и по всем этажам усадьбы.
Не в силах больше выдерживать