Сказание от Сатаны. Николай Макеев
Я простила. А что оставалось делать? В то время у многих словно пелена спала с глаз. Прозрел и мой отец. К сожалению, слишком поздно. Он так и не увидел вновь теперь подросшего внука.
Мы жили тихо и счастливо. Новым браком обзаводиться я не захотела. Не то чтобы была недотрогой, но так и не увидела мужчины, равного моему Николаю. А размениваться по мелочи не привыкла. Увы – всему приходит конец. А хорошему почему-то особенно быстро и неожиданно. Екатерина Сергеевна, уже в преклонных летах, заболела и скоро умерла. Даже в последний свой день шутила: «Я не буду тебя долго мучить…»
Похоронили ее здесь. На местном кладбище. Самой мне уже трудно туда ходить. Прошу соседей следить за ее надгробием. И подтверждать кладбищенским работникам о моем желании быть похороненной рядом. Недолго уже осталось.
А сын тем временем вырос. Чертами лица удивительно походил на своего отца. Не такой мечтательный, но практичный, он выбрал издательский бизнес. «Делание денег» стало его главным занятием. При этом неважно что издавать. Лишь бы покупали. Я пыталась вразумить. Бесполезно. Такая беспринципность не проходит бесследно. Вот и у него обнаружился порок… Не физический – тут он был великолепен, а душевный. Влюбчивость и наивность – они редко приводят к успеху в семейной жизни. Вначале одна, затем другая гражданская жена… К счастью, от них не появились дети. После уезжает в Италию. Меняет родную фамилию Ковалев на Ковалли. А имя на Никколо. Зачем? От своих корней все равно не убежишь. Там встретил еще одну женщину, гораздо моложе себя. Чтобы хоть как-то уменьшить мое недовольство, все время подчеркивает: «Но она чисто русская». Хотя и плохо говорит на своем родном языке. Вот у них-то и появился мой единственный внук. Они назвали его Витторио. Но для меня он всегда Виктор, Витя, Витенька… Он-то и есть моя радость в уходящей жизни. Но это уже отдельный разговор. В другом письме.
Надеюсь на Ваше сострадание. И Вы не заставите долго ждать с ответом, дающим мне силы жить дальше… с улыбкой.
Ваша Ирэн.
– «Удивительная женщина. Она все помнит. И это в свои девяносто два! Так, может быть, и сновидение ее – тоже воспоминание? – подумал Александр, укладывая листы письма в конверт.
Он уже взял в руки другой. Но тут, как обычно бывает, к досаде, раздался звонок у входной двери.
– Наверное, опять мама. С ее деликатностью, – недовольно подумал он.
Верно. Мать, смущенно улыбаясь, стояла на пороге.
– Ма… Ну я же просил тебя. Безо всяких церемоний. Мой дом – всегда будет и твоим. Надеюсь, мне не придется это повторять. У тебя же есть ключ, – с укоризной глядя на нее, тихо, но твердо сказал Александр.
– Да я… Забыла ключ дома, – нашлась мать, заходя в квартиру. В руках у нее большой пластиковый пакет с выстиранным и поглаженным бельем и двумя рубашками сына.
– Пошли на кухню пить чай, – улыбнулся ей Саша. – Тебе, как всегда, зеленый?
– Нет. Лучше черный. Но не очень крепкий. Сейчас