Магия любви и мыслей. От сердца к сердцу. Николай Дмитриевич Лукьянченко
был не выговор, не финиш,
А то, что сердце жгло огнём:
Стал старт любви моей на нём.
21 сентября
∞ ∞
Аллея школы, тёплый светлый день,
Как праздник в красоте своей редчайший.
О, как бы я продлить его хотел,
С тобою на аллее повстречавшись.
Ты вдруг оставив круг своих подруг,
Навстречу мне пошла, шаг ускоряя,
Цветами клумб весь мир расцвёл вокруг —
Ты шла ко мне посланницей из рая.
Твой острый взгляд вонзил в меня стрелу,
И вмиг под сердцем развороченная рана.
Какой там к чёрту греческий Амур,
Когда за мной охотится прекрасная Диана.
Вот так случилось осенью со мной —
Попал я навсегда в твои оковы.
Обычно так бывает лишь весной, —
Не на аллеях на глазах у школы.
22 сентября
1964 год
Неусмирённая река
Вдали за сумрачным холмом
На острие его горба
Дрожало солнце, и кругом
Кипела жаркая борьба.
Кромсая небо и туман,
Сверкали молнии мечи,
И плакал ночи океан,
Слезами горы замочив,
Лучи кромсали в небесах
Обрывки ночи в стаях туч,
Они же прятались в лесах,
И гром небесный грохал тут ж.
В степи таилась тишина,
И к ней неслась бурля река.
Её змеиная спина
Сверкала в каменных мешках.
Бесилась там её вода,
Стремясь в объятия степи,
И скалы вздыбившись, восстав,
Путь не хотели уступить
Ей как никогда и никому.
И даже человек не мог,
Надеть на шею ей хомут, —
Связать платиною немой.
К тому же молний злых мечи
Кромсали тучи в небесах,
И к ней потоки и ручьи
Неслись, ликуя и бесясь.
И наберясь небесных сил
Река рвала плотины жгут,
Её поток вновь уносил
И рёв небес, и молний гул.
Века зверея и рыча
Неусмиримая река
Одним движением плеча
Крошила горы в груды скал.
И каждый день из-за холма
Вставало солнце посмотреть
Как, продолжая всё ломать,
Река не думала смиреть…
И лишь за далями степей
Она, поддавшись на обман,
Что океан ей сладко пел,
Втекла в великий океан.
15 января
Боли грустной мечты
Жгут мне сердце моё.
Далеко где-то ты
Одинокой идёшь.
Тихий ветер клонит
В закат солнце во мгле.
Зажигает огни
Город ночи во след.
Ты, быть может, грустишь
С тихой болью в душе
И, быть может, простишь,
Иль простила уже
Мне