Красный утес. Дмитрий Морфеев
головой, в поисках выхода, а затем заорал: – Фентон! Фентоон! Поди сюда! Немедленно!
– Мистера Фентона здесь нет, – заметила Констанция, разливая суп серебряным половником. – Вы же сами отослали всех слуг, забыли?
– Прекратите это! Даю вам последний шанс! Если все это шутка, то… – Чонси замолк, увидев то, что плавало в его тарелке вместе с бульоном и крупно нарезанными овощами. – Ч-ч-что это такое?! – пробормотал он, задрожав то ли от страха, то ли от отвращения. – Вы что, отрезали причинное место у козла и сунули это в кастрюлю?!
– Можно сказать и так, – рассмеялась Констанция. – Так что вы теперь тоже ничего не можете смыслить в бумагах, сэр!
Шад резко опустил голову вниз. Штаны из дорогой ткани были пропитаны кровью.
Чонси ахнул. Он не чувствовал физической боли, его тело вмиг утратило всякую чувствительность, но его объял такой лютый ужас, что он чуть не лишился рассудка.
– Нет, нет, нет, – заскулил Шад, – это все какая-то ерунда! Этого не может быть! Что вы со мной сделали?!
Его разум отказывался верить в то, что видели глаза. Все это было похоже на колдовской дурман, на дьявольское наваждение. Ну не могут же, в самом деле, в супе плавать кусочки его собственного достоинства!
– Вы не женщина! – запинаясь, пропищал он, не узнав своего голоса. – Вы… Вы… Вы – дьявол! Лилит! Геенна огненная!
***
Констанцию переполняла злая радость. Глядя на перекошенную от ужаса физиономию Чонси Шада, она наконец-то могла улыбаться искренне.
Особенно ее веселило то, что староста так легко обманулся, так просто поддался на иллюзии, наведенные Инес. В отличие от Чонси, Констанция ясно видела, что в супе только овощи и кусочки вареной баранины, а на брюках старосты всего лишь томатный соус.
Констанции не хотелось даже прикасаться к этому человеку, не говоря уже о том, чтобы увидеть его нагим или запачкать руки его гадкой кровью. На это она бы не пошла даже во имя мести.
В конце концов, реальность – это еще не все; ее легко исказить. Важнее всего то, во что верит сам человек. А если его убеждения ложные, то, что ж, ему же хуже.
Чонси Шад искренне уверовал, что унижен и опозорен. Такой сатисфакции Констанции было достаточно.
От нервного перенапряжения староста то терял сознание, то приходил в себя. Констанция почти перестала обращать на него внимание.
Неспешно поглощая сыр с виноградом, она поглядывала на окно, рассматривала витраж с розами и ждала. Луна вовсю сияла высоко в небе, а значит Безумная Белла уже взялась за свое предназначение.
Главное, чтобы Белла начала пожар, а уж вовремя потушить его не сумеют. Констанция поручила Джону, околдованному кучеру, слить кое-где воду из соседских бочек и заменить ее горючей жидкостью.
Время тянулось медленно. Констанция всеми силами сохраняла стоическое спокойствие. Она уже не та, что прежде, и должна вести себя в соответствии с той высотой, на которую смогла подняться. Какие бы сомнения ни метались в ее расколотой душе, она ровно держала спину и не смела опустить