Безобразная Эйвион, или Сон разума. Робер Дж. Гольярд
бородкой, жизнерадостно откликнулся:
– А Вил её знает!
Эйвион вздрогнула.
– Наверное, – продолжил солдат, – из белого камня была, сейчас уж не разглядишь. Говорят, там дальше, за Дармом, каменоломни, так что этого добра здесь полно.
Латника звали Утер. Насвистывая под нос, он помог девушкам спуститься на землю, при этом подмигнув Айрис.
– Пока можно размять ноги, госпожа, – заявил он, едва уловимо поклонившись в сторону Эйвион, – сейчас там приберутся, а ваша горничная постель приготовит.
Айрис застыла, открыв рот, но ничего не сказала. Потом, неопределённо глянув на Эйвион, мотнула головой и направилась к входу в башню.
Вход обнаружился с другой стороны: каменный проём без двери, на высоте примерно человеческого роста; забраться внутрь можно было по приваленному стволу дерева.
Заметив вопросительный взгляд Эйвион, Утер пояснил:
– Это для защиты. Так врагам труднее залезть.
В башне царила промозглая сырость. Стены заросли мхом, а посередине виднелись остатки недавнего кострища. Наверх вели поднимавшиеся спиралью каменные ступени. Ни одной двери в башне не было: по всей видимости, они давно сгнили.
Комната на втором этаже также оказалась пуста, если не считать паучьих тенет и вороха лесного мусора. Айрис возилась в углу, наваливая кучу из веток и сухих листьев, которые ей тут же охапками передавали солдаты. Ещё один прямо на полу разводил костёр, оградив его несколькими камнями. Ничего похожего на очаг Эйвион тут не заметила.
– Вот, – сказала Айрис, усевшись на листья, – это – постель. Надеюсь только, что мы здесь не окоченеем до утра.
Солдаты ушли. В лесу быстро темнело, и отверстия узких бойниц из глубоко-синих превратились в чёрные. Эйвион и Айрис сидели рядышком молча и лишь время от времени по очереди подбрасывали в костёр новую хворостину. Снизу слышался грубоватый смех и лязг оружия; до девушек донёсся запах жареного бекона, а вскоре появился сир Гарет с двумя дымящимися кусками мяса на листе лопуха и небольшой флягой. Обойдя огонь, он уселся прямо на каменный пол, скрестив ноги.
– Это – арак, – пояснил он, протянув флягу Эйвион. – Из сока пальмы. У нас такое не делают. Осторожно – крепкий.
Эйвион сделала маленький глоток и закашлялась; из глаз выступили слёзы. Она никогда не пила ничего крепче сидра. Подумала немного – и отхлебнула ещё: арак был сладковатый на вкус, а по всему телу растеклось приятное тепло.
– Сир Гарет, – сказала она, чуть запнувшись – язык тут же принялся заплетаться, – расскажите о моей матери…
Рыцарь сидел, привалившись к стене, и смотрел в костёр.
– Леа Морвэн… Он пожал плечами. – Я мало знаю о ней. Она была удивительной красавицей. Говорят, твой отец, лорд Тарен, завоевал её на турнире в Морхолле. Я был там, совсем юнцом. Там присутствовал граф Морвэн и, выпив лишнего, он пообещал руку своей младшей дочери победителю.
– Младшей? Значит, была и старшая?
– Была. Но уже