Дочь Мытаря. Рут Фландерс
вы здесь? Ага, вижу… Так вот, в почитатели этого юнца записались люди Маккарти из замка Блэрни. Уговаривали малого остаться у них, обещали скупку всего французского товара. Купчик поначалу отнекивался, а потом начал упрашивать юнца быть гостем у Маккарти.
– Хм, вот как! Гляжу, толпа не расходится…
– Они дежурить здесь будут, пока малый со свитой не выедет на прогулку.
– Так…, – Дэнтон простецким жестом почесал в затылке. – На прогулку с ними пойду я, а ты, Рябушка, добудешь мне приглашение на борт каракки «Прокурандо».
– Милорд, не надо со мной по-французски, уж будьте любезны! Я ж английский еле выучил!
Дэнтон тихо засмеялся.
– Найдёшь корабль с флагом, откуда смотрит один глаз. Хочу непременно уплыть на этом корабле, но в тайне от одноглазого капитана. Уловил, а?
– Уловить-то уловил, да задача не из лёгких. Хотя, как вы говорили: широк путь, ведущий в погибель?
– Это сказал Господь наш Иисус Христос. Ну, бывай, Бог в помощь!
Жуану так утомили торги, что она беспробудно проспала от полудня до третьего часа. Резкий окрик вынудил её открыть глаза.
Мачеха привела за собой Бриджит с ворохом новых громоздких нарядов. От их вида захотелось плакать, но Жуана не посмела.
Под бдительным взглядом её облачили в очередную роскошь итальянского покроя. Долго затягивали шнурки, расправляли складки, подшивали плохо сидящие места. Жуана похудела со времени отбытия из Португалии. Внутренние переживания, общество мачехи изнуряли душу, привыкшую к беззаботной жизни – в отцовских землях, на берегу океана.
Год назад в Каштелу-Дору привезли Педру де Фару, друга детства. Ликованию Жуаны не было предела. Она изнывала от одиночества: двойняшка, брат Жуан, через месяц после возвращения из монастыря поступил в парижский богословский колледж.
Педру приходился сыном одному из фламандских компаньонов отца и воспитывался у Брэмптонов с десяти лет. Он, Жуан и Жуана были одногодками. Педру считался пажом у мачехи, но учился всему, чему только мог научиться: и светским манерам, и нескольким языкам, и торговле, а в развлечениях казался незаменимым.
Он принимал участие во всех путешествиях семьи, живо интересовался странами, народами, их обычаями, языком. Жуана диву давалась: как голова Педру не лопнет от разнообразных сведений? При этом его дальнейшая участь представлялась туманной. Он не слишком заботился о своей судьбе. Педру свято верил, что благодетели определят её наилучшим образом.
На грани отрочества и юности дружба Жуаны и Педру приобрела нежный, пламенный оттенок влюблённости. Вскоре леди Брэмптон увезла своего пажа во Фландрию. Оттуда он вернулся в Португалию, – очаровательный, исполненный светских манер. Сообщил Жуане по секрету, что получил французское имя Пьер де Вербе, и с упоением рассказал о скором посвящении в рыцари. Тренировать его поручили безземельному каперу Васко да Кунья.
Одноглазый Васко был давним знакомцем Брэмптонов. Когда-то