Амур. Лицом к лицу. Братья навек. Станислав Федотов
всего – сколько?
– Пятеро. Три сына, две дочки. А жена – учительница! С дипломом! – с гордостью добавил Павел.
– Пятеро детей и сама учительница?! – ахнул комполка. – За такую жену и за семью советскую грех не выпить.
После обеда, идя по кишащей военными людьми улице Гильчина, Иван почти с обидой спросил:
– А чё ж ты, батя, про Федю ничего не сказал? Про Никиту – так сразу, а про Федю – ни слова! А он у нас – художник! Али ты им не гордишься? На чекиста можно выучиться, а вот на художника – вряд ли!
– Ну, Федя всё ж таки не сын, а племяш, и об нём лишний раз не стоит поминать, из-за его отца. Я им очень горжусь, но вот задачка, Ваня: его ж найти надобно. Он тут был, в Гильчине, у другана своего Гаврюшки Аистова, а про Аистовых и спросить не у кого – все сбежали! Душа-то за него болит! Еленка спросит, а мне и сказать нечего.
– Да-а, остаётся надеяться, что жив, а там, глядишь, и найдётся. Может, с отцом встренется. – Иван вздохнул и опустил голову.
– Чё закручинился? – толкнул его в бок отец. – Жалеешь, что дядьке Ивану помог? Долг свой нарушил? Я тебе так, сынок, скажу. За прошлые грехи Ивана пущай Бог судит, а нонче он никого не убил, хоть и мог. И сдать его под расстрел – несправедливо, не заслуживает он такого конца.
– Знаю, батя, знаю и ни о чём не жалею.
4
Сяосуну снился страшный сон. Шла жестокая ночная битва между двумя чудовищами, похожими на огромного тигра и ловкого зубастого летающего дракона. В ход шли зубы и когти, в стороны разлетались вперемешку с кровью клочья шерсти и куски чешуи, драка сопровождалась то ужасающим рыком тигра, то не менее жутким рёвом дракона. А вокруг стояли звери – медведи, волки, лисы, рыси, шакалы, гиены и прочие хищные твари; они ожидали, кто победит, чтобы наброситься на побеждённого. Не было только львов, и Сяосун откуда-то знал, что эти благородные существа не желали ни участвовать в драке, ни ждать её исхода.
Сяосун ощущал, что он сам каким-то образом принимает участие в этом яростном поединке, потому что ловил на себе взгляды то жёлтых глаз тигра, то красных – дракона, и в каждом взгляде было требование вмешаться. В какой-то момент дракон, вырвавшись из лап тигра, извернулся, взмыл вверх и, набирая скорость, ринулся по кругу, видимо, выбирая позицию для очередного нападения, и Сяосун оказался на его вираже. Оглушительный рёв и зубастая пасть налетели на него, пронзили насквозь и умчались в темноту.
Сяосун проснулся в одно мгновение, весь мокрый от пота. Несколько минут вглядывался в сумеречное пространство купе и прислушивался, главным образом к себе. Он лежал на вагонной полке, под полом на стыках рельсов постукивали колёса. Спокойно: он в поезде «Москва-Владивосток», в купе вагона прямого сообщения «Москва-Пекин», причин для страха нет, просто был кошмарный сон… и тут вновь, теперь уже наяву, в приоткрытую створку окна ворвался тот же нарастающий рёв. К нему прибавился свисток, вместе они пролетели мимо, оставив после себя громкий перестук колёс, похожий на клацанье зубов.
Сяосун облегчённо выдохнул: да это