Когда Алиса упала. Ким Тэйлор Блэйкмор
с Алисой и смогу начать сначала, вернуться к лестнице и подняться к боковой дверке, ведущей в светлую комнату для посетителей. Оттуда всего несколько шагов до двойных дверей и широкой веранды. Там меня, конечно, ждет Лайонел. Он поможет мне сесть в двуколку, я достану платок и вытру лоб. «Как жарко», – скажу я, глядя, как нарциссы вдоль длинной подъездной дорожки танцуют и тянутся к солнцу.
Но я не хочу возвращаться к Алисе. Я не могу. Я не могу видеть ее тело на льду. Служебное помещение. Склад C. Склад D.
У меня сжимается сердце. Я наваливаюсь на стену, прижимаю руку к животу, дышу через нос. Скребу кирпич пальцами. Я потерялась в этом лабиринте вместе с Алисой.
Нельзя ей было умирать. Как мне теперь попросить у нее прощения?
У меня подгибаются колени. Хлопает дверь, и мистер Стоукс тяжело ступает ко мне. Он проходит мимо дверей. Склад C. Склад D. Комната A13.
Хмыкнув, он садится на корточки. Моргает и растягивает губы в улыбку.
– Нельзя так, миссис Эбботт.
– Да, извините.
Я упираю ладонь в стену. Издаю механический смех. Пульс медленно выравнивается.
– Я вообще-то не такая. Это шок. Я была медсестрой, я привыкла…
– Я помогу вам подняться.
Он встает и легонько придерживает меня под локоток.
– Вот так. Пойдемте поищем вашего брата.
– А вот и ты.
Лайонел отрывает взгляд от часов, закрывает крышку и опускает их в жилетный карман. Он опирается на белые перила, на него падает солнечный свет, волосы у него медно-рыжие, почти как у меня, темнее, чем у Алисы. Он поворачивается ко мне, и солнце отражается в его очках. Сюртук на моем брате голубой, как небо за его спиной, будто какой-то художник, достав сюртук и яркую атласную жилетку из костюмерной, сказал ему встать на крыльце в этой позе. «День отдохновения» – вот как мог бы он назвать эту картину. Никто и не догадался бы, где это нарисовано. Но ни изящные портики и крылечки, ни витые решетки, ни широкие солнечные лужайки не скроют назначения этого заведения. Это дом умалишенных, и до прошлой ночи моя сестра жила в его стенах.
Лайонел кивает Стоуксу, потом приближается ко мне, кладет руки мне на плечи и крепко прижимает к себе.
Я ухом чувствую мешочек с табаком в кармане его сюртука. Брат гладит меня по затылку, приникает ко мне щекой, и его дыхание согревает мою кожу, но только на мгновение – он отшатывается от меня.
От меня пахнет смертью. От моей черной вдовьей одежды и волос разит вонью смрадных газов, разлагающейся кожи и кишок, их пропитал сладкий мускусный запах гнили. Вот почему он отошел. Алиса обернулась вокруг меня, словно саван.
– Боже, – говорю я, – что мы наделали?
– Не сейчас.
Брат оборачивается к Стоуксу, извиняясь взглядом. Спускается по ступенькам к гравийной дорожке и лишь однажды оглядывается, проверяя, иду ли я за ним.
– Пойдем, Мэрион. Экипаж ждет.
Он что-то говорит кучеру. Лошади нервничают; экипаж откатывается назад, потом вперед.
Я опираюсь на руку брата и сажусь в коляску,