Всадники. Николай Ободников
и потянулась за бокалом.
Судя по описанию, книга подопечной была какая-то муть. Автор на презентации обещала «аллегорически бичевать юнгианские архетипы и фрейдизм современного общества через историю глубокой личной травмы». Желтухин по одной подводке понял, что слушать ему это не хочется, но знакомые пригласили, а желание пирожков и вина на фуршете пересилило. Но презентация продолжалась полтора часа, и Эдуард уже через десять минут понял, что появление на ней было ошибкой. А теперь он понял, что Оля тоже станет ошибкой, ему хотелось почему-то впиться в эти бледные тонкие губы и узнать, что там под растянутым синим свитером. Ему всегда нравились умные, слегка неряшливые ботанички, таких почти не было в его бурых стенах.
В две тысячи одиннадцатом году из уст человека, не связанного с психологией, еще редко можно было услышать слова вроде «созависимость» и «токсичные отношения», осознанностью тоже почти не баловались. Все это услышал и понял Эдуард гораздо позже, а тогда с Олей у них случился, как говорят, «бурный роман».
Все как-то было неровно, негладко, с вечными ссорами и обидами. Он смеялся над бичеванием юнгианских архетипов и говорил, что это словоблудие, а Оля воспринимала все эти буквопродукты всерьез, кивала, соглашаясь с авторами, и морщила лобик на особо заумных изречениях. Эдуард был не дурак выпить и покурить, а она не переносила запах табака и употребляла бокал вина раз в полгода. Желтухин мог посмотреть боевик с Уиллисом, а она предпочитала артхаус и Годара. Ему нравился рок, а ей – танго. Он любил сзади, а ей вечно было больно и неудобно.
Они ругались, кричали, мирились, расходились по углам и, кажется, действительно любили друг друга. В минуты примирений она обхватывала его плечи, целовала в блондинистую макушку и говорила, что он «автор ее главных строк». Эдуард же отвечал с нежностью, что своим появлением она «отредактировала его жизнь».
Работа копирайтером давала какие-то деньги на существование, а буря эмоций от романа и последовавших гормональных качелей дали толчок новому творчеству. Эдуард с энтузиазмом засел за новую книгу, задуманную в жанре магического реализма в декорациях русской провинции, строчил ночами, запустив руку в шевелюру, рисовал сценарные схемы и заполнял карточки персонажей, но… Запала хватило буквально на два-три месяца. Желтухин физически чувствовал, как его обгоняют молодые и дерзкие конкуренты из провинции реальной, у которых и с фантазией было лучше, и писали они быстрее, и имели подвешенный для выступлений на книжных ярмарках язык. Решать проблему нужно было неким радикальным способом.
4. Не верю
В тот вечер Оля пришла к нему довольно поздно, усталая: на работе что-то не ладилось с юнгианством в последнее время.
Он чмокнул ее, терпеливо дождался, когда она рассядется на кухне, сделал ей чай, а потом присел рядом, налил себе вина, посмотрел в глаза и сказал:
– Нам надо поговорить.
Оля фыркнула и утомленно ухмыльнулась, но быстро осеклась, увидев, что он говорит серьезно.
– Так,