Скорачи. Владарг Дельсат
у вас такой возможности, – вздыхает Смерть. – Милалика что-то начала делать, но пока все по-старому остается, так что вам нужно выжить до той поры, когда за вами из Тридевятого придут.
– Еще и из Тридевятого придут? – удивляюсь я. – А что это такое?
– Ты узнаешь, Варвара, – хмыкает эта женщина. – Раньше или позже ты это узнаешь.
– Не нравится мне это, – сообщает Сережа, прижимая меня покрепче. – Но, видимо, выхода у нас нет.
– Ты прав, – кивает Смерть.
– А родители? – интересуюсь я. Логика понятна – мы же детьми будем, у детей должны быть родители, опекуны какие-нибудь.
– Вы изменитесь, – вздыхает она. – Станете никому не известными сиротами, впрочем, вам не привыкать. Вам предстоит долгий путь, прежде чем ведовская школа примет вас.
– То есть девочка и мальчик об окружающем не будут знать ничего, – задумчиво говорю я, вспоминая прочитанные книги. – Будут неизвестными сиротами в страшном окружении и должны как-то выжить?
– Да, Варвара, – кивает мне Смерть. – Милалика выжила, и вы выживете, куда денетесь. Не спешите доверять, дети, там есть не только друзья, но и враги.
– Интересно, кто такая Милалика? – пытаюсь я узнать побольше, но она только улыбается и качает головой.
Нам остается совсем немного времени наедине друг с другом, ибо Смерть явно не шутит. Общую теорию попаданцев я знаю, рассказываю ее и Сереже. Мы станем погибшими по той или иной причине детьми. В качестве бонуса, окажемся неподалеку друг от друга, это нам обещала эта женщина, но больше ничего не известно. Возможно, дело затронет какие-то исторические события или что-то иное, но понимая подоплеку сказанного, можно сделать вывод – где бы я ни оказалась, я буду в опасности, да и Сережа тоже. Значит, нужно как-то выжить, но вот как – непонятно, потому что непонятно, где мы окажемся.
– Я найду тебя, – тихо говорит мне мой любимый, и я повторяю за ним.
Мы найдем друг друга, обязательно, а там посмотрим, что это за страшное место. Мы прощаемся, будто навсегда, да и мне немного страшно от всех откровений Смерти, но тут ничего не поделаешь, галлюцинации или нет – нам в этом жить. Умираем мы сейчас в раздавленной машине или же все происходит на самом деле, это неважно, важно только то, что нам дают возможность пожить еще немного, встретиться и быть счастливыми столько времени, сколько нам отмеряно. Что же, раз от нас ничего не зависит…
И сразу же, без перехода, я оказываюсь в груде тел. В груде почти голых тел, сваленных в какой-то яме. Быстро осмотревшись, понимаю, что мне лет одиннадцать-двенадцать, судя по некоторым признакам, я практически голая, но живая, а вокруг трупы. Подавив желание заорать, я прислушиваюсь, стараясь не шевелиться. Вот раздается дикий крик, потом что-то трещит, и слышна речь, от которой меня передергивает. Гавкающая речь, так хорошо знакомая мне по фильмам «о войне».
Я внимательно осматриваюсь – следов насилия не видно, половые органы интактны, дырок во мне нет, значит, девочка могла просто