Ангелофилия. Мурат Юсупов
отъездом так и не заснул. Нет, не из-за волнения, просто этот фонарный свет в окно, да и текст шел, как из «рога», а отключить его не в моей власти. Он невидимый! Как микробы и бактерии.
Ходил по квартире, ища потерянный сон и уже переживая за распухшие веки, изжогу, а в результате пил кипяченую воду. Велика ли потеря, сон? Все равно что жизнь. Бродить в потемках это не жизнь. А может смерть? Не пойми что. Или любовь? Не выспавшись, теряешь и то и другое и третье, и четвертое вместе!
Сны забиты другими галактиками в которых он это реальность. А у нас сон это вроде как подпитка! Закрыл глаза и вроде как воткнулся в разетку с энергией. Да еще к тому же это свобода от притяжений! Устал от кого то и уснул. А сейчас под утро я отчаянно, боролся с ним. Боялся лечь и проспать, оттого что сразу засыпает суперлегким и непроницаемым балластом, не пеплом и не пенопластом, скорее вакумом.
Ближе к четырем еще более неумолимо тянет ко сну, но все же неимоверным усилием собрался и без двадцати пять продираясь сквозь глазные коридоры, с внутренним скрипом и немыми стонами представил что посмотрел в упор на фары, и они ослепили. Как то снова почистил пять картофелин, и поставил варить. Есть не хотел, но знал, что в противном случае будет еще хуже. Ощущения пластилиновые. Через окошко вижу что на улице сухо, но мне уже совсем параллельно, так как я в трансе. Шел как зомби и ел также. Картошка сама себя пережевывала моими зубами. Вечно все не по человечьи, наспех, брюзжал на себя, что сплошные неудобства ,надевая ботинки и узкую куртку.
По переходу, бежал, как шел, а шел как полз, прижатый, примятый, прибитый невидимым дождем, сбиваясь, на быстрый шаг, и норовя спросони запутаться в ногах и упасть на грязный пол, чем взлететь к белому потолку. Одна радость кроссовки фирменно амортизировали, издавая в пространство одинокие и пружинистые звуки. Небо после ночи, какое то сказочное. Солнце вытекало из-за домов, касаясь ледяного ветерка путавшегося в волосах, холодными невидимыми руками.
Место досталось спиной к движению. Ощущения верх тормашками. Впереди обнажая десны и даже чуточку языки, ворковали влюбленные. Мое сонное удивление, как это у них с утра так, не сразу но все же утонуло, в мозговом кипятке. Я согрелся и сварился.
Вагоны новые и пахнут нитрой. Уснул, но через час разбудили мои же пережатые сиденьем, онемевшие, ноги. Хоть бы кто нибудь наступил, размял, помял, чтоб спал дальше. Желающих нет. Снова тошняки, но все это стоило того, чтобы в конце пути увидеть обрадованное лицо Ангела.
Оговорюсь, что ехал в Москву не за тем, чтобы прооперировать нос, который, как говорит мама, достался мне, а не брату, от Гамлета Карапетяна. «Почему мне?» – часто возмущался я, не понимая своего счастья.
Сейчас благодарю Бога, что мы родились не смуглые и не сильно волосатые, каким, судя по маминому рассказу, был папа. Иногда такие мысли казались малодушными, но ничего не мог с собой поделать – вот не хотелось быть черным. А сейчас-то, собственно, все равно – немного черноты и не помешало бы, о скинхэдах тогда даже и не думали.
Ехал, чтоб сдать анализы.