Комсомолец. Осназовец. Коммандос (сборник). Владимир Поселягин
но внезапно рано утром проснулись от разрывов. Город бомбили. Так началась для них война.
Ольга рассказала, что тетя Нина, спешно собираясь, несколько раз поминала меня. Через час они были на вокзале, рядом горели склады, и на них заходила новая группа самолетов. Все было в дыму, и было трудно дышать. Им было очень, очень страшно.
Как тетя Нина уговорила начальника поданного состава посадить их, девочки не знали, однако это не помогло, поезд далеко не ушел. Буквально через час, когда они завтракали в битком набитом купе, раздался грохот, и поезд сошел с рельсов. Про тот ужас, что творился в поезде и рядом с ним, рассказала Аля. Ольга просто не могла: вспоминая тот день, она как будто онемела, крепко прижимаясь ко мне. Аля рассказала, что люди давили друг друга, пытаясь выбраться из вагонов, ставших ловушкой, как в стенах и потолке появлялись большие дыры, рев моторов снаружи. Когда они выбрались, тетя Нина велела им бежать к лесу, до которого по полю было метров триста, минута бега, и ждать ее там, а сама склонилась над раненым. Хоть и стоматолог, но она была военным врачом.
Тут Аля запнулась, она говорила и не могла остановиться. Слушали ее только Зинаида Михайловна, обе Ольги и Сема, остальных уложили спать под общий ивановский навес, нам осталась лежанка под повозкой.
Она глухо рассказала, как услышала рев заходящего для атаки самолета и, обернувшись, собственными глазами увидела, как с десятком человек и их мать исчезла в огне разрывов, в брызгах. Когда они вернулись, то не нашли ее, только… Да, то самое, что осталось.
Потом долгие дни они шли по дорогам с остальными пассажирами этого поезда, к ним примешивались другие беженцы, пока девочки вдруг не обнаружили, что остались одни, вокруг чужие люди. Так они и шли, побираясь и прося покормить в деревнях – некоторые не отказывали, – пока я их не увидел на дороге. У меня даже сердце защемило при мысли, что если бы я не вышел и не увидел их, то мы бы больше никогда не встретились. Случайность, бывает и такое. Но это счастливая случайность.
Моральная опустошенность, легкая степень дистрофии, сбитые в кровь ноги и сильная усталость – вот такими я их и встретил. Надеюсь, детская психика восстановится быстро.
Ничего, теперь они со мной, уж будьте уверены, я не тетя Нина, о них позаботиться сумею. Там в будущем видно будет, но скорее всего, по прибытии в Москву я скатаюсь с ними в Свердловск и отдам на попечение родной тетки. Нужно только связаться с ней письмом или телеграммой. Но это все на будущее, главное, они со мной, остальное решим.
Утром мы позавтракали – женщины сварили густую похлебку на гречке – и, собравшись, двинулись дальше. Особо мы не торопились. Немцы остались далеко позади, авиацию видим редко. Только ту, что летает под самыми облаками на Киев и другие города.
Сестренки большую часть времени проводили со мной, они вообще практически от меня не отходили, постепенно свыкаясь с мыслью, что теперь они не одни. Мне, конечно, было приятно,