Мертвецы тоже люди. Елена Грозовская
как жердь, бедно одетая женщина. Бедняга так отощала, что поношенное, хотя чистое и отглаженное, некогда лучшее её голубое платье висело на исхудавших плечах. Волосы в аккуратном пучке пестрели широкими полосками седины. Цветущая, средних лет женщина превратилась в старуху.
Лишь волевой, породистый подбородок и упрямый взгляд выдавали в ней прежнюю тётю Макошу. Даже в таком плачевном положении она «тянула» на мэршу какого-нибудь городка с тысячей-другой жителей и была похожа на изгнанную мать Кориолана.
Сердце рухнуло и перестало биться.
– Что случилось? Кто умер?! – прошептала я, холодея лицом.
– Все живы-здоровы! – поспешила успокоить меня тётя.
– Господи, как же ты меня напугала! Свалилась как снег на голову! Почему ты не предупредила о приезде?
Мы расцеловались и вскоре выяснилось, что деньги на билет тётя одолжила у соседки – директора мясокомбината, и по возвращении обещала отдать долг с процентами.
– Как ты получила визу, тётя?
– Мир не без добрых людей… У меня есть знакомая в визовом центре, я однажды помогла ей…
– Почему же ты не попросила меня? Я бы выслала приглашение и деньги на билет!
Тётя виновато посмотрела на меня и тихо прошептала, комкая в руках носовой платочек:
– Ах, Васочка, всё так плохо… Я не решалась… Не хотела тебя расстраивать… Знаешь, крыша в доме течёт, а починить не на что. Электричество в городе включают раз в день на пару часов… Центральное отопление давно не работает, так что дом мы топим дровами в буржуйке… сами рубим в лесу, сами возим… Сварог хорошие ботинки Велесу отдал, он у нас единственный работающий в семье. На его зарплату все мы кормимся.
Я смотрела на тётю, холодея, и почему-то почувствовала злобу. А разозлилась я на квартирную хозяйку, госпожу Майер, сдававшую мне дом. Уж у неё-то не течёт крыша и хороших ботинок не меньше десятка.
На вопрос, сколько зарабатывает Велес, тётя скорбно опустила голову и ответила еле слышно:
– Если с лари перевести, то в месяц семь долларов… примерно. Я не говорила тебе, не хотела расстраивать… прости… но, если ты не поможешь, дочка, нам не прожить. Нам впору камни грызть. Ты же всё можешь, Васа… помоги нам.
С тех пор каждый месяц я высылала тёте деньги. Их хватило и на починку крыши, и на ремонт дома, и на солярку для генератора, и на еду. И даже на покупку старого катера, на котором военврач запаса – дядя Хорсови теперь возил на рыбалку по Куре туристов. Иногда он ставил лодку на прицеп к старому «уазику» и уезжал на несколько дней: вниз по течению за Тбилиси, почти до Мингечаурских порогов, до плотины.
Вот и теперь тётя с воодушевлением рассказывала последние новости. Марья развелась с престарелым мужем, с которым жила в браке, по её собственным словам, тридцать лет и три года (на самом деле пять лет, что тоже не мало), и год назад вернулась на родину. Нового мужа при такой-то красоте ждать долго не пришлось. К Марье посватался молодой и перспективный генеральный директор Тбилисской электростанции, и вскоре она вышла за него замуж.
Тётя