Заберу тебя, девочка. Анастасия Градцева
я и тут же торопливо добавляю: – У меня есть деньги, я отдам вам, честное слово. И за воду тоже. Хотите на карту переведу?
Парни снова синхронно фыркают, как будто я сказала что-то реально смешное.
– Еда за счет заведения, не парься, мы не обеднеем, – ухмыляется Грин. – Я сгоняю, Лекс?
– Давай. Сигарет мне еще возьми.
– Ага.
Хлопает дверь машины, и мы снова остаемся с Лексом наедине.
И молчим.
– Как ты думаешь, – вдруг еле слышно спрашиваю я, сама ужасаясь своей смелости и заранее боясь последствий. Но не спросить я не могу, потому что этот вопрос мучает меня. – Только честно… Пашка сможет найти деньги до вечера?
Лекс хмурится, и мне кажется, что он ничего не скажет. Но потом, помолчав, все же неохотно отвечает:
– Скорее всего. Пол-ляма со счета он снял позавчера, проебать их вряд ли успел, значит, скорее всего сунул куда-то. Может, в долг дал под бешеный процент, может, с валютой что-то намутил. В целом откатить можно, если постараться.
Я выдыхаю. Это звучит, как шанс. Пашка постарается. Я очень на это надеюсь.
Но тут Лекс вдруг резко добавляет:
– Но мне поебать уже и на него, и на бабло, если честно. Ты стоишь больше, чем полмиллиона.
Я судорожно сглатываю. Мне не нравится, куда зашел наш разговор.
– Рыжий твой – мудозвон и ссыкло, – продолжает Лекс, тяжело глядя на меня. – Нахер тебе такой, девочка? Серьезно нравится ложиться под того, кто может тобой прикрыть свой зад? Кто ценит бабло больше, чем тебя, и за пол-ляма может отдать тебя двум мужикам, чтобы они тебя пустили по кругу?
Я молчу. Если Лекс думает, что у нас с Пашкой были прямо серьезные отношения – пусть. Не буду его переубеждать. Пашку по факту и парнем то моим нельзя считать, между нами был только тот неловкий поцелуй в кинотеатре, и все. Больнее от того, что его я считала своим другом и была уверена в нем на сто процентов. А теперь…
Теперь мне остается надеяться только на то, что Пашка меня вытащит, несмотря ни на что. Но забыть про то, как он отдал меня этим двум, я, конечно же, не смогу. Никогда в жизни.
– Если бы ты была моей девочкой, Ярослава, – голос Лекса становится ниже, в нем появляются хриплые нотки, а в глазах вдруг вспыхивает мрачный огонь, – я бы порвал любого, кто к тебе прикоснется. Тебя бы не посмел тронуть никто. Ты была бы только моей. Моей. И точка.
В груди что-то екает, и я особенно остро ощущаю, что в машине нас сейчас только двое. Что Лекс меня сильнее, что он мужчина и что он… кажется, интересуется мной. Очень интересуется.
Мало мне было проблем, да?
– Крепостное право давно отменили, ты в курсе? – выпаливаю я и прижимаюсь к спинке кресла, чтобы Лекс не протянул руку и не коснулся меня. – И ты же обещал, что ничего мне не сделаешь!
– Не сделаю. Пока сама не захочешь, – четко очерченные губы Лекса изгибаются в усмешке. – Обещаю.
Я облегченно выдыхаю. Каким бы жутким ни казался Лекс, я почему-то готова поклясться: такие, как он, своего слова не нарушают. А значит, как бы странно это ни звучало,