А гоеше маме. Александр Фрост
что, напиши мне адрес своих в Даугавпилсе. Церкву там взялись восстанавливать, что еще в первые дни войны разбомбили. Ну и меня позвали. Грех не помочь. Поеду поработаю туда на недельку-другую. Заодно к твоим зайду – проведаю, привет передам.
– Вот за это большое спасибо, Федор, – обрадовался услышанному Иосиф. – Я ведь, как началось, так вестей от них не имею. Если увидишь, скажи им, что все у нас хорошо и за Яшку, это племяш мой, пусть не волнуются. Ну и пусть берегут себя.
– Все передам, как ты сказал, не беспокойся. Хоть чем-то отплачу…
– Ну давай, Федор, поздно уже. Я коня выведу, а ты ворота пока открывай…
Вернулся Федор через пару недель. Никого из родни Иосифа в Даугавпилсе он не нашел. Дом был заколочен. Люди из местных, с которыми Федор работал, рассказали, что многих евреев еще в первые дни забрали в тюрьму и там расстреляли, а остальных согнали в гетто, под которое в срочном порядке были выделены бывшие казармы и конюшни кавалерийского полка, что за рекой, в предмостных укреплениях.
– Я туда сам подъезжал, – виновато опустив голову и теребя в руках кепку, рассказывал Федор. – Думал, ну как я потом человеку буду слухи какие-то болтать. Как говорится, доверяй, но проверяй: дело-то нешуточное. Ну, в общем, все своими глазами видел. Все евреи там, и, говорят, не только местные, но и с других мест сгоняют туда тоже. Я, правда, издалека смотрел: близко не подойдешь, охраняется строго. Всю территорию колючкой обнесли, будка караульная на входе. Везде знаки развесили предупреждающие, чтобы близко не подходили. Тех, что покрепче, в город выводят на работы, а потом обратно туда гонят. В газете, правда, пишут, что условия у них там, в этом гетто, неплохие. Мол, и кормят хорошо, и врачи там есть. Не знаю, может, оно и так, но со стороны больше на тюрьму похоже. Место там нежилое. Ты уж извиняй, Иосиф, врать не учен, потому говорю как есть.
Выпалив на одном дыхании привезенные новости, Федор умолк. Хоть и правду сказал, но чувствовал себя скверно, муторно было на душе.
– Пойду я, Иосиф. Ты не серчай, может, оно действительно обойдется, – и, уже ступив за порог, вдруг обернулся и с укором в голосе сказал: – Теперь-то хоть понимаешь, что зря ты меня тогда не послушал? Ведь говорил я тебе: уходи, а ты…
– Кто ж знал, – тяжело вздохнул Иосиф. – Да что сейчас уж говорить. Ты вот что, Федор, если и нас куда погонят отсюда, инструмент мой себе забери. Кто знает, может, вернемся когда, а нет – так тебе самому пригодится: мужик ты мастеровой. И Темку нашего не обижай…
5
Пришли за ними через неделю. Поскольку евреи старались как можно реже показываться на улице без надобности, то никто и не заметил, как с утра у полицейского участка притормозили автобус
и грузовик, битком набитые полицаями из Риги и Илуксте. После короткого совещания у Тимбергса приезжие разбились на группы. Каждая группа была усилена местными добровольцами, вызвавшимися помочь приезжим и указать еврейские дома. На случай, если вдруг кто-либо вздумает