Сумерки невежества. Технология лжи, или 75 очерков о современной фальсификации истории Украины. Александр Каревин
такое, начинаешь сомневаться: понимает ли «ученая» дама то, о чем говорит? «Вчерашний запорожский пленник» перестал быть таковым за 13 лет до описываемых событий (то есть совсем не «вчера»). Необходимые деньги, как свидетельствуют документы, он взял из средств свергнутого гетмана Самойловича. Деньги, кстати, немалые. Историки (настоящие) считали и триста червонцев – «суммой значительной для того времени»[21]. Дом Самойловича в Москве (надо полагать, не самый бедный и маленький), отданный им в приданое дочери, оценивался в две тысячи пятьсот рублей[22]. Десять же тысяч тогдашних рублей – это, по мнению специалистов, «огромная сумма»[23]. Вино или пара соболей не идут с ней ни в какое сравнение. И разглагольствования Татьяны Геннадьевны на сей счет можно было бы назвать вершиной нелогичности (чтоб не сказать: глупости), если бы таких «вершин» не наблюдалось в книге превеликое множество.
С одной из них сталкиваешься тут же: «Гетманом Украины Голицын хотел иметь маловлиятельного, сравнительно бедного «чужака», недавнего «запорожского пленника», чуть ли не в кандалах попавшего в Батурин. По его замыслу, этот «чужак», приняв уряд из рук князя, должен был превратиться в сговорчивого «марионеточного» гетмана» (с. 51). Так объясняется откровенное проталкивание князем Мазепы на высокий пост.
О «недавнем пленнике» только что говорилось. Тезис же о его «маловлиятельности» опровергается самой Таировой-Яковлевой: «Мазепа сумел из нищего пленника превратиться в самого доверенного и влиятельного человека в окружении Самойловича» (с. 15–16). Остается констатировать: надергав из работ историков всевозможных фактов, профессор Санкт-Петербургского университета не умеет их осмыслить. Потому и путается.
Выправляя другие ошибки первой главы, стоит заметить, что Варлаам Ясинский не мог быть «бывшим профессором Мазепы в Киево-Могилянской Академии» (с. 35–36). В коллегиуме (не в академии!) они учились предположительно в одно время[24]. Наказной гетман Яким Сомко не был убит на «Черной Раде», как думает «ученая» дама (с. 49), а погиб три месяца спустя. Василий Кочубей до свержения Самойловича не входил в состав казацкой старшины, тем более не являлся ее «лидером», хотя сочинительница убеждена в обратном (с. 48, 50). Он занимал высокую, но не старшинскую должность регента Генеральной канцелярии. И двадцатилетняя его «скрытая борьба за булаву» с Мазепой (с. 55) – плод воображения Татьяны Геннадьевны[25].
Неубедительными представляются размышления автора «монографии» насчет слов Патрика Гордона о давней ссоре Самойловича и Голицына в Чигирине: «При описании Чигиринских походов Гордон ничего подобного не писал. И только 9 лет спустя, при описании падения гетмана, упоминал, что Голицын затаил злобу на гетмана… Таким образом, данное свидетельство позднее и не может восприниматься как достоверное» (с. 19).
Почему же свидетельство недостоверное? Во время Чигиринских походов Василий Голицын еще
Пытаясь доказать факт претензий В. Кочубея на гетманство, Таирова-Яковлева ссылается на «уникальное свидетельство» А. Оглоблина, якобы видевшего в Киеве в одной частной коллекции портрет с надписью «Гетман Василь Кочубей» (с. 384). Обходя стороной вопрос о достоверности известия (писания Оглоблина – довольно мутный источник), стоит заметить, что оно в любом случае ничего не доказывает. В.Л. Кочубей был одно время наказным гетманом и мог соответственно именоваться.