Об пол. Владимир Алексеевич Дивинский
перебрасывая из ладони в ладонь дешёвые солнечные очки с круглыми зелёными стёклами, – из-за чего возникло ощущение, что я так долго тебя знаю. Просто у меня всё получилось.
– А сегодня мы будем работать?
– Мы никогда не работали, Маус.
– Да, помню. Мы думали и…
– И говорили.
Терапевт наконец опустился на стул.
– Ты мне друг. Хотя не исключено, что это стокгольмский синдром, – сказал Терапевт.
– В каком плане?
– В том, что я, без тени самолюбования, тебя спас. И отдал тебе часть своего больного сердца.
Маус в ответ промолчал, убирая бутылку «Чиваса» в шкаф. Время придёт, а сейчас Терапевту нужны чай и отсутствие разговоров о чём-либо вредном.
– Курить хочется, – проговорил Терапевт.
– А нельзя?
– Ну вот так. Пришла хуйня, откуда не ждали.
– Всякое в жизни бывает. Я знаю, о чём говорю, – ответил Маус.
– Да. Ты в этом точно лучше разбираешься.
– Ты будешь чёрный или зелёный? – Маус потом долго будет спрашивать себя, зачем он сменил тему. И не поймёт.
– Чёрный и без сахара. И завари нормально.
Терапевт откинулся на стуле и спросил:
– Сколько тебе лет?
– Ты уже спрашивал. На первом сеансе, когда я ещё через весь город пёрся в тот дебильный кабинет. С пальмой.
– Я её выбросил.
– Уважаемо, – хмыкнул Маус.
– Ну, так сколько?
– У меня нет возраста. Где-то между двадцатью годами и тысячей световых лет.
– А что ты ответил в первый раз? – задал вопрос Терапевт.
– Что я не знаю.
– Но ты и сейчас не знаешь. Ответь мне, что изменилось?
– Сейчас я не боюсь.
Маус нажал кнопку на чайнике и повернулся, не пытаясь спрятаться от ветра из окон глаз Терапевта.
– Да. Мне добавить к этому нечего. Ты перестал бояться себя, своего возраста и своего обрубка. Себя. Понимаешь?
– Да. И… других. Теперь я только злюсь, но я и над этим работаю.
Молчали, пока не вскипел чайник. После этого уселись морщиться над огромными чашками, громко пыхтя и заедая кипяток слоёным печеньем.
– Что завтра будешь делать, Маус?
– Пройдусь.
– Будешь задавать вопросы?
– Да. Как и всегда.
– Сколько ты сидел дома?
– С момента последнего выхода? Два месяца. Да и тот раз вряд ли считается. Спустился на лифте, допрыгал до почты, забрал газету.
– А завтра ты собрался марафон бежать?
– Нет.
– Именно. Никто не требует от тебя пародировать «Мирного воина» и прыгать через себя. Просто кайфуй, как мы с тобой кайфовали. От каждого действия. А ещё лучше – от того факта, что его совершаешь именно ты. Человек, в которого никто не верил. И не забывай включать голову.
– Ты верил.
– А по-другому и не могло быть. Завтра у тебя будет охуенный день. А сегодня – прекрасный вечер.
Потом они перетащили свои туши в гостиную-спальню, где стали смотреть «Королевство полной луны».