Моя идеальная. Настя Мирная
то она и моя девочка, чтобы с ног на голову всё переворачивать. Умеет удивлять.
– Открой глаза, Артём.
Вот этого я точно не ожидал. Всегда такая мягкая и нежная. Скромная и нерешительная. Пусть и гордая, но стеснительная Настя не просто говорит, а требует с такой сталью в голосе, что я подчиняюсь и смотрю на неё. Солёные капли срываются с ресниц, что вообще никак не соответствует выражению её лица. В глазах решимость и даже злость. Крылья носа раздуваются от активной работы лёгких. Зубы плотно сжаты.
– Думаешь, я могу это забыть? – выплёвывает металлическим голосом с жёсткими интонациями. – Всё, что наговорила тебе? Всё, что сделала? Думаешь, смогу стереть из памяти твой взгляд, когда уезжала с Должанским? Ты правда считаешь, что это можно забыть? Что можно выбросить из головы любимого человека и ту боль, которую ему причинила? Я никогда не забывала! Каждый день ненавидела себя за это всё больше! Каждую минуту наказывала за всё, что тогда видела в твоих глазах! Каждую грёбанную секунду я подыхала от осознания, что сама всё разрушила. Каждое, блядь, мгновение существовала со всем этим дерьмом, в которое сама себя и окунула. Считаешь, что мне не больно?! Больно, Артём! Ещё как больно! Три недели я прожила в Аду! Хочешь наказать меня ещё больше?! Давай! Валяй! Мне уже ничего не страшно! Я всё выдержу! Все упрёки и всю твою ненависть! Я устала бояться и дрожать! Мне надоело прятаться! Не стану больше сбегать, чтобы зализывать раны! Жить с ними буду! Кровью истекать, но жить! – бьёт сжатым, разбитым в мясо кулаком в место укуса. – Так что давай, добивай меня! Всё равно на ноги встану и продолжу идти!
Замолкает и крепче сжимает челюсти.
Блядь, не думал, что у моей идеальной девочки могут играть желваки на скулах.
Слёзы всё так же текут, но она зло стирает их, размазывая по лицу кровь из раскуроченных костяшек. Хватаю её за руки и дёргаю на себя.
Глаза в глаза. Не просто сцепляемся: сверлим и простреливаем. В её глазах ярость и решимость. В моих бешенство и желание навсегда изгнать из неё эту боль.
– Откуда укус? – выдавливаю, продолжая крепко сжимать её запястья.
Блядь, они всегда такими тонкими были? И вообще, разве моя девочка была такой маленькой и худой?
Огромные чёрные круги под глазами. Впалые щёки. Заострившиеся скулы…
– Жених на память оставил, когда я его на хрен послала. – выплёвывает, всё так же не разжимая зубов.
– Я его разорву на кровавые лоскуты. – рычу с теми же оттенками эмоций, что и Миронова.
Мы оба топим злость, чтобы не сорваться и не вывалить разом больше, чем надо. Не выдержим. Никто из нас.
– Не надо, Артём, пожалуйста. Просто оставь всё как есть. – её голос смягчается, а руки безвольно повисают в моём захвате.
Чувствую, что она опять начинает дрожать.
– Ладно, потом поговорим об этом. – выдыхаю уже спокойнее. Расслабляюсь следом за ней и начинаю осторожно гладить вокруг разодранной кожи. – Что случилось с руками, Насть?
Не хочу даже представлять, что должно было произойти, чтобы до мяса кулаки изорвать. И как больно ей при этом было.
– Вика слышала, как декан говорил,