Моя идеальная. Настя Мирная
каждое слово. – Как бы больно ни было всё это время, это никуда не ушло.
Лишнее говорю? Возможно. Похуй. И так дозирую, чтобы смертельный яд по венам не пустить.
– Я услышала тебя, Тём. Но если передумаешь, только скажи. И я уйду. В машине карта с зарплатой. Квартиру сниму.
– Блядь, Настя, тормози херню нести. Я же сказал, что больше не отпущу. Веришь? – по привычке кладу руки ей на лицо, хотя и так в глаза смотрит.
Впервые весь диалог ни разу взгляд не отводит.
– Я всегда тебе верила, Артём. Больше, чем себе. Хоть в этом я не ошиблась.
– Я тебя.
– И я тебя.
Пока моя девочка согревается в душе, привожу хату в более-менее адекватный вид. Собираю остатки мусора. Сгребаю рассыпавшиеся сигаретные бычки. Выбрасываю тухлые продукты из холодильника. Мою залежавшуюся посуду. Закрываю все окна.
Таскает меня сейчас знатно.
Пока из комнаты в комнату хожу, везде призрак её высматриваю и шумно выдыхаю, когда он так и не появляется.
Уверен был, что уже конкретно так долбанулся.
Как какой-то шизик, постоянно подхожу к двери ванной и слушаю шум воды. Всё ещё боюсь, что она исчезнет. Что всё это долбанные глюки или пьяный бред.
Надо в магазин сходить и продуктами затариться. Да и у Насти реально ни хрена кроме мокрых шмоток нет.
Ладно по квартире, а из дома в чём выходить?
На учёбу я собираюсь вернуться. Теперь не то что смысла сваливать нет, дохуя причин остаться.
Вашу мать! До сих пор не верю, что теперь смогу её по всем коридорам зажимать не скрываясь. Никаких больше пряток и игр в шпионов. Моя. Только моя и ничья больше. И похер на боль. Тогда вытянул и сейчас выгребу. Завтра она всё расскажет. Придётся силой выбью. Не позволю больше молчать.
Набираю воду в чайник и ставлю на плиту. Коноёбит до сих пор, несмотря на то, что тряпки мокрые скинул и сухие спортивки натянул. Зависаю, тупо глядя на газовое пламя. Уже и не помню, когда в последний раз пил что-то, кроме бухла и воды. Сука! Я всё ещё учусь с нуля жить.
Вздрагиваю и покрываюсь мурахами, когда горячее тело прикасается ко мне со спины. Даже шагов её не слышал.
Моя девочка обнимает меня, совсем как в тот последний раз. Цепляюсь трясущимися пальцами в её руки и не отпускаю.
– Тём. – расползается дрожью по спине её тихий шёпот.
Мотор колбасит, швыряя из стороны в сторону. Дыхалка срывается. Чувствую полотенце на пояснице и голую кожу выше.
И как мне сейчас хуйни не натворить?
Забив на всё, держу своё слово. Пока сама не попросит. Помню и держу. И не только поэтому. Другие причины есть.
– Что, малыш? – хриплю и тут же давлюсь собственным голосом.
– Я люблю тебя. И… – с шумом выдыхает мне в спину. Обжигает. Срывает кожу, оставляя оголённые нервы. – Я так скучала по тебе. По твоему запаху, губам, глазам и рукам. По твоим поцелуям, объятиям и прикосновениям. И… Блин! По тому, что ты делал той ночью.
Блядь! Сука! Вашу мать! Это же не то, о чём я думаю? Вся кровь опять в паху. Мозги в кашу. Или то?
– Что ты